Импортозамещение по-русски: есть ли успехи за пять лет

С тех пор, как забрезжила перспектива антироссийских санкций, разговоры о собственном производстве всего и вся не умолкают. Тогда, в 2014-м, казалось, что мы сейчас так и взлетим стремительно, и заместим все, что только можно заместить... Через пару месяцев настанет пора подводить итоги первой «пятилетки» импортозамещения.

Вспомним все обещания российских чиновников о замещении импортной продукции, и попробуем выяснить, почему они оказались несбыточными.Этой осенью помощник президента России Андрей Белоусов предложил ввести госмонополию на закупки иностранных лекарств для больниц, поликлиник и прочих государственных медучреждений. А чтобы никаких претензий к выполнению этих планов предъявить было нельзя, чиновники еще на заре импортозамещения были очень предусмотрительны и, на всякий случай, крайне аккуратно свои обещания формулировали.

Однако все эти крайне размытые и осторожные чиновничьи обещания в публичном пространстве уже не обеспечивают им алиби. «Новые Известия» нашли и проанализировали задокументированные планы кабмина. Минпромторг создал Государственную информационную систему правительства, в которой есть документы с планами по импортозамещению в 22 отраслях. Более того, можно посмотреть планы по каждому типу интересующих товаров.

Редакция «Новых известий» рассмотрела эти планы, посчитала количество товаров, подлежащих замещению, рассчитала средний уровень фактической импортозависимости выбранных Минпромторгом товаров и технологий, вычислила средний уровень плановой импортозависимости после выполнения программы, сравнила их и получила интересные выводы.

Планы по импортозамещению в автопрома — самые оптимистичные. Снижение доли импорта по 69 позициям (причём нередко это крупные автоагрегаты) с 97,4 % до 7,6 % — это очень амбициозная задача. И практически невыполнимая сейчас.

В лёгкой промышленности планы Минпромторга куда скромнее. У этой отрасли есть шансы на успехи за счёт госзаказа и обеспечения одеждой и обувью силовиков и армии. Однако доля импорта в продаваемой на свободном рынке швейной продукции, по-прежнему, держится на отметке 82 %-84 %, а обуви — 85 %-88 %.

Причина — отсутствие отечественных синтетических тканей и устаревшее оборудование у производителей. По оценке Российского союза предпринимателей текстильной и легкой промышленности, 39% оборудования в отрасли эксплуатируется уже более 20 лет.

Эта сфера деятельности очень важная, особенно для Сибири и Дальнего Востока. Лесная промышленность может обеспечить страну экологически чистыми топливом и стройматериалами. К тому же лес — возобновляемый ресурс. Однако малое количество позиций для импортозамещения при общей неразвитости деревообработки говорит о том, что Минпромторг довольствуется и нынешним положением дел.

Пожалуй, планы в этой сфере наиболее продуманные и взвешенные. Экономика России, по-прежнему, зависит от нефтегазовых доходов, которые формируют порядка 46% доходов федерального бюджета. Но разрабатывать новые месторождения становится всё сложнее из-за того, что нет возможности под санкциями сотрудничать с ведущими технологическими компаниями

Радиоэлектроника является безоговорочным лидером по количеству товаров и технологий, подлежащих импортозамещению. Чипы, матрицы, процессоры, проводные IP-телефоны, монтажное оборудование — всё должно быть отечественным. Всего 538 позиций.

Планы по импортозамещению станков и инструментов особенно удивительны. Так, например, с 2015 по 2020 год доля импортных термопластавтоматов должна снизиться со 100 % до... 100 %! Для достижения результата вообще ничего делать не нужно.

Доля импортных листогибочных прессов и вовсе может вырасти с 90 % до 93 %. Заместим импорт другим импортом!

Из мира грёз — к суровой реальности

Из мира российского чиновника вернемся к нашей реальности. Россиян больше всего беспокоит, что же будет с продуктами, сможем ли мы покупать доступную отечественную одежду, будет ли возможность обеспечить себя качественными лекарствами... Ведь пока что 10 % населения денег едва хватает только на еду, ещё 29 % людей могут себе позволить разве что самую необходимую одежду — таковы результаты опроса ВЦИОМ.

Итак, самое время посмотреть, какие итоги импортозамещения накануне пятилетия этого проекта мы имеем сегодня.

По оценкам экспертов, программа импортозамещения, к сожалению, привела, в первую очередь, к росту цен и потере качества.

Почему так, на примере молокопродуктов объясняет Андрей Даниленко, председатель правления «Союзмолоко»:

«Процесс импортозамещения привел к росту цен на готовую продукцию. Что, в свою очередь, снизило потребление на 10-12 % в пересчете на молоко. Население активнее переходит к более дешевой продукции, а именно молокосодержащим продуктам. В первую очередь, это сырные продукты (на рынке сейчас 27 %). Часть производителей в погоне за низкими ценами недовыполняют технологические процессы. Есть серьезная проблема с фальсификатом,- его на рынке до 8 % по всей категории».

В свою очередь, Антон Щетников, председатель Совета директоров ООО «А2 Молоко», подтверждает, что ситуация с потерей качества наглядна на примере сыров:

«Все, кому ни лень кинулись их производить. Безусловно, есть производители, которые добились успехов, но есть и отрицательные примеры».

Но подобные проблемы — не только у «молочки». Рассмотрим подробнее положение дел по четырём ключевым отраслям, которые ближе всего к сердцу просто человека, и которые оказывают влияние на нас каждый день.

Еда. Наша, да не совсем

Очевидно, что за последние четыре года цены стабильно росли на всю потребительскую корзину, и не только на неё. Если же что-то сезонно и снижалось слегка, то с лихвой отыгрывало за зиму.

Как видим, цены растут стабильно. При этом произошло изменение в качестве. Импортозамещение молочной продукции по пути производства продукции из импортируемого пальмового масла. А качественные твёрдые сыры частично были вытеснены плавлеными сырами. По результатам опроса Ромир выяснилось, что 45% покупателей недовольны качеством продукции, которая заменила импортную на прилавках магазинов.

В России даже картофель до сих пор импортный. Отечественные клубни занимают прилавки магазинов и рынков. Если не брать в расчёт производства картофеля на своих сотках, то в прошлом году произвели порядка 6,7 миллионов тонн, а импортировали — 500 тысяч тонн. То есть 7 % от всего продающегося у нас картофеля — импорт. Но! Если в начале осени отечественная картошка всюду, то к началу лета на импорт приходится минимум треть картофеля. А замороженный картофель для жарки так и вовсе на 94 % импортный. А основной поставщик — Египет.

Антон Щетников указывает на то, что у сельского хозяйства есть общие проблемы:

«Например, „зарплатные“ налоги. Все мы понимаем, что аграрный бизнес носит сезонный характер, и душить сельхозпроизводителей налогами, связанными с зарплатами, не очень мудро. Я считаю, что это совершенно бессмысленная ситуация».

Медицина. Вперёд к хай-тэку зелёнки и коры дуба

До недавних пор для того, чтобы препарат считался отечественным,достаточно было в России произвести картонную коробку.

Так, «Копаксон» из Израиля для лечения рассеянного склероза и его аналог «Глатират» из Голландии считались вполне себе «отечественными» препаратами, хотя даже упаковка в блистеры происходила на родине этих лекарств.

В 2015 году взялись за дело серьёзно: запретили импорт целого перечня препаратов. Ограничения наложили на 608 препаратов при том, что только 282 из них производились в России. Подорожник, зелёнка и активированный уголь, по мнению Минздрава, видимо, должны заменить остальные 320 лекарств. А правило, согласно которому препараты становились отечественными, попав в русскую коробку, было отменено только в 2017 году.

Запреты и ограничения уже есть, а вот отечественные лекарства, если это не лицензионное производство импорта, появятся ещё не скоро. Во-первых, это долго. Гендиректор компании BIOCAD Дмитрий Морозов утверждает, что «создание с нуля до выведения в продажу first-in-class препарата сопряжено с высоким риском неудачи, требует длительного времени, от 7 до 12 лет и огромных инвестиций — от $2 миллиардов».

Даже на создание аналога требуется «в среднем 5 — 7 лет». Выходит, что отечественные аналоги можно ожидать не раньше 2022 года. И вообще не факт, что они появятся.

Представители фарминдустрии пока не оставляют надежд на то, что у отечественных производств ещё есть шансы занять своё место под солнцем. А основой для отечественной промышленности фармацевтики могут стать уже отработанные и хорошо зарекомендовавшие себя технологии и дженерики, доля которых на отечественном рынке мала.

Например, Николай Беспалов, директор по развитию RNC Pharma, считает, что следующие в классе препараты не менее важны:

«Для абсолютного большинства ЛП, следующих в классе, и тем более препаратов-дженериков, размер затрат снижается на порядки, и именно такие препараты в количественном выражении создаются массово. Причём затраты в 3-5-10 миллионов долларов для большинства даже отечественных компаний представляют вполне вменяемые суммы, которые можно включать в инвестиционные планы».

Впрочем, эксперты также обращают внимание, что потенциал, имеющийся у российской промышленности, сегодня реализовать непросто.

«Но, опять же, создать собственно оригинальный ЛП мало, нужно ещё его продать, а для этого, зачастую, нужна поддержка государства, задача далеко не тривиальная», — уточняет Беспалов.

Особенно сложно с обезболиванием. Причём проблема давно не тайна, она признана на госуровне. Но с действующими правилами одна только регистрация препарата занимает 1,5 — 2 года. В результате реальная доля локализации медпрепаратов сейчас оценивается примерно в 21 % вместо запланированных 40 %.

Но, если крупные фармкомпании еще как-то могут решить свои проблемы за счет импорта сырья из Китая и Индии, госзакупок и растущего рынка, то простым людям повезло куда меньше.

Только в прошлом году средняя цена препаратов выросла на 10%. В текущем году рост цен не остановился, он продолжится и в 2019 году. А, например, валокордин за последние два года подорожал втрое — благо, изначально цена была копеечной, и было куда накручивать.

Представители десяти фармкомпаний написали письмо в Госдуму с предупреждением о том, что в 2019 году помимо роста цен возможен уход с рынка некоторых препаратов. Причина проста: фармкомпании часто используют импортное сырьё, да ещё и эксперимент правительства по маркировке отечественных лекарств требует дополнительных расходов примерно в миллиард рублей.

Николай Беспалов подчеркивает, что «доля российской продукции в целом на рынке и в отдельных его сегментах значительно ниже потенциально возможной. В госсегменте это происходит по причине недоработок, в рознице — по причине активного продвижения импортной продукции».

Транспорт: мечты сбываются, но не у всех

По статистике с автомобилями всё неплохо: примерно четверть новых машин на отечественном рынке носят нашу марку. Всего на машины российской сборки приходится 83 % продаж.

Стоит, конечно, сделать поправку на то, что в 2015 и 2016 годах с отечественного рынка ушло порядка 140 моделей автомобилей — треть от прежнего ассортимента. Фактически остались только те, кто наладил сборку в России и обходит импортные пошлины, а заодно и субсидируется из госбюджета.

Но и здесь не всё так просто: сборка автомобиля не подразумевает полный цикл производства. Так, на заводе Hyundai уровень локализации достигает только 48 %. А ведь он еще в лидерах! И это с учётом расходов на оплату труда. Да что там Hyundai...

Минпромторгу АвтоВАЗ декларирует локализацию на уровне 70 %. То есть почти треть стоимости каждого авто идёт за рубеж. Но есть ещё формально отечественные компоненты, которые также делаются из импортного сырья. Это так называемый скрытый импорт.

По оценке «АвтоРЕВЮ», с учётом скрытого импорта самая дешёвая Lada только на 53 % состоит из отечественных компонентов и материалов, а современная LadaVesta только на 43 % отечественная! Даже в Lada 4×4 (бывшая Нива) 30 % стоимости материалов и компонентов приходится на импорт.

IT и электроника. Долго, дорого, бессмысленно

Гаджеты сейчас нужны всем. Особенно отечественная электроника интересна госсектору: речь о предотвращении утечек секретной информации, часто заложенных производителем уже на этапе сборки.

Потенциал сохранить секреты и тайны у нас есть. Кирилл Керценбаум, эксперт по информационной безопасности, обращает внимание, что Россия уже достойно присутствует на международном рынке технологий в некоторых сегментах, в частности, в информбезопасности.

Но что касается воплощения потенциала, то здесь все менее радужно. Летом в правительстве обсуждали перевод чиновников на отечественную операционную систему Sailfish OS RUS (альтернатива Android и iOS) и хотели выделить на это 160,2 миллиардов рублей. Серьёзно! Но Sailfish — это разработка финской Jolla.

Формально у нас имеется не только собственное программное обеспечение, но и сами устройства. Вот закупила же Почта России партию «отечественных» смартфонов INOI. Правда, сделаны они в Китае.

У нас даже чипы должны производить. Взять, например, завод «Ангстрем-Т», который был запущен в 2016 году. На его строительство Внешэкономбанк выделил кредит в 815 миллионов евро. Импортозамещение по-русски: для создания чипов по технологиям 1998 — 2002 годов закупалось американское оборудование от AMD, а лицензия на производство чипов — у IBM. Прошло два года и предприятие банкротится. Официальная причина — санкции.

Кирилл Керценбаум проблемы отрасли признает:

«С сожалением можно констатировать, что в производстве электроники импортозамещение никакой положительной роли не сыграло. С программным обеспечением ситуация, все же, имеет положительную динамику».

В импортозамещение в сфере IT никто не верит, особенно госкомпании, которым пытаются навязать и отечественную электронику, и отечественное программное обеспечение.

В самом начале года ПАО «Туполев», разработчик стратегических бомбардировщиков, потратил на импортное ПО 248 миллионов рублей.

Также закупки провели НПО «Энергомаш», «Алмаз-Антей», завод им. Мясищева и другие. Всего только за первые два месяца 2018 года на иностранные программы потрачено 695 миллионов рублей, а на отечественные — только 65 миллионов. Проектирование всё ещё ведётся с помощью иностранных программ.

А кто-нибудь видел отечественные компьютеры, которые уже в 2016 году по планам Минпромторга должны были занимать 10% рынка? Или «персональные рабочие станции высшего уровня производительности для офисной работы» на базе микропроцессоров Эльбрус-8С? Нет? Так ведь сильно устаревший компьютер, да еще и за 199 тысяч рублей, мало кому нужен.

Формально совсем недавно появился полностью отечественный ноутбук Aquarius с процессором Intel и ОС Windows. Но он предназначен под госзакупки — в свободной продаже его нет.

Ситуацию с отечественными компьютерами поясняет Владимир Зыков, директор Ассоциации профессиональных пользователей соцсетей и мессенджеров:

«Они вот только появились. Ноутбук Aquarius NS565 считается произведенным в России. Он был создан „Аквариусом“. Другие отечественные компьютеры, в том числе на „Байкалах“ дорогие, так как их цель выдерживать высокие вибронагрузки — они делались под военных».

В итоге у нас сосредоточились на заведомо трудновыполнимых самостоятельно проектах в сфере микроэлектроники. Станкостроение же забросили.

Андрей Павлов, член генсовета «Деловой России», президент Zenden Group считает, что всё дело в фундаментальных причинах:

«Налоговая система РФ не ориентирована на развитие производства. Она заточена на развитие торговли и услуг. Все льготные налоговые режимы: патенты, ЕНВД, УСН, новый налог на самозанятых не способствуют росту производства. Наоборот, для реальных производств через два месяца НДС скакнёт до 20%. Пока налоговые льготы не будут перераспределены в пользу отечественных производителей, воз с места не сдвинется».

Член генсовета «Деловой России», владелец ZIAS MACHINERY Николай Булгаков видит проблему иначе:

«Она в том, что внутренний рынок слишком мал для эффективного производства промоборудования. Выход один — экспорт. Только на внутреннем рынке невозможно создать сильную промышленность. И эта проблема — в первую очередь в головах у самих предпринимателей. Во вторую очередь нужно решать вопрос с сертификацией и стандартами. Это также очень серьезный барьер».

Есть ли импортозамещение в России или нет — это вопрос скорее к философам. Пока же всё удивительно похоже на развитие промышленности в... Уганде.

Когда там взялись за импортозамещение автопрома, появилась частная KiiraMotors, продемонстрировавшая неубедительное подобие электромобиля.

Позже компания перешла под госконтроль государства, ещё два года правительство рассматривало бизнес-проект развития автопрома. В итоге ныне завод планирует лишь собирать китайские автомобили. Ничего не приходит в голову?

Задача импортозамещения непроста, и в лоб решить её не получится. Но почему же не воспользоваться опытом предшественников?! Ведь другие государства страны через этот этап уже проходили.

Опыт «азиатских тигров», которые резко нарастили темпы развития во второй половине XX века, известен даже людям, далёким от экономики. Заурядная ещё в середине прошлого века Япония сегодня — технолидер. Подобным путём, а зачастую еще более агрессивным, часто копируя чужие технологии, шли и другие азиатские страны, особенно Китай.

Россия же надолго забыла про своё производство, а потом вдруг вознамерилась создать абсолютно всё своё. Это привело к росту цен, потере качества и наклейке бирок с триколором на импорт.

Между тем, эксперты на удивление единодушны в рецепте развития импортозамещения. Надо создавать льготные налоговые режимы не для микропредприятий из сферы услуг, а для промышленников. Именно они должны пользоваться льготами и преференциями.

Сельскому хозяйству требуется снижение социальных налогов и страховых отчислений на время ожидания сбора урожая.

Очевидно, что пора снижать и бюрократические барьеры, мешающие выходу на рынок отечественных товаропроизводителей. Ведь внутренний рынок и для сельхозпроизводителей, и для производителей электроники, станков сегодня слишком мал из-за низких доходов населения нашей страны.

В общем, как выяснилось, светлое будущее импортозамещения в России сводится к рецепту: обещания и отчеты — на бумаге. Здесь амбиции догнать и перегнать США не обоснованы. Нам бы от Уганды оторваться.