Как рухнула карьера и разбилась судьба Виктора Гребнева

Потом возглавил Уссурийский мостостроительный отряд. На его базе он создал «Тихоокеанскую мостостроительную компанию». Это инженеры и рабочие ТМК построили во Владивостоке развязки на Баляева, Второй речке, Гоголя, реконструировали Некрасовский путепровод. Построили по сей день лучшие участки на трассе Раздольное — Хасан. В России никогда не строили мосты над морскими проливами. Но компания ТМК была готова к таким уникальным работам и к саммиту АТЭС 2012 года возвела вантовый мост через бухту Золотой Рог и низководный на Де-Фриз, плюс новую дорогу Седанка — Патрокл. Можно даже сказать, что на этих уникальных объектах ТМК «выросла» до уровня лучших строительных компаний страны. И смело шагнула за пределы края, получив подряд на строительство космодрома Восточный.

И вот тут произошло что-то непонятное. Рабочие перестали получать зарплату вовремя. Против нового руководства компании в 2015 году были выдвинуты обвинения в мошенничестве. Виктор Гребнев в это время уже возглавлял комитет по экономической политике и собственности Законодательного собрания Приморского края. Ему предъявили обвинения по двум статьям: преднамеренное банкротство (ст. 196 УК РФ) и растрата в особо крупном размере (ч. 4 ст. 160 УК РФ). С апреля 2015 года были неоднократные попытки заключить его под стражу, но безуспешно. Тем не менее он длительное время находился на домашнем аресте.

Компания ТМК разорилась и была признана банкротом. Гребнев тоже попал под личное банкротство, потому что выступал своим имуществом поручителем по кредитному договору своей компании. Обвинение просило восемь лет колонии, но судья Уссурийского районного суда Галина Мильчакова вынесла другой приговор: пять лет условно и 200 тысяч рублей штрафа. Апелляционная инстанция изменила приговор: отменила штрафы и сделала срок реальным, а не условным. Гребнев был взят под стражу в зале суда. Сейчас он находится в следственном изоляторе.

Так рухнула карьера и разбилась судьба человека, инженера-мостостроителя, которым приморцы могли бы по праву гордиться и чьё имя должно быть написано золотыми буквами на опоре моста через Золотой Рог.

Наш корреспондент Андрей Калачинский побеседовал об этом деле с адвокатом Гребнева Игорем Поляковым.

— Вам удалось в суде первой инстанции добиться, на мой взгляд, почти невозможного, условного наказания. Ведь экс-гендиректор ТМК Игорь Нестеренко и бывший председатель совета директоров Сергей Юдин сразу получили реальные срока. Гендиректор «Роскосмоса» Дмитрий Рогозин назвал такое решение «странным». Такая оценка могла повлиять на решение апелляционного суда сделать срок реальным?

— Безусловно. Правоохранительные органы внимательно следят за высказывания первых лиц государства, стараясь понять, куда ветер дует. Судебная система так и не стала самостоятельной веткой власти, оставаясь придатком власти исполнительной. Президент публично возмущался масштабом воровства при строительстве важнейшего объекта государственного. Как вы думаете, судьи об этом не знают? По словам бывшего генпрокурора Чайки, с начала строительства космодрома было возбуждено 160 уголовных дел, ущерб от преступлений по одним данным более 10 млрд рублей. Десятки человек уже осуждены, в том числе бывший руководитель генподрядчика «Дальспецстрой» Юрий Хризман.

Да, людей, укравших деньги на этой стройке, нужно наказывать. Но не должно быть атмосферы 37 года. Можно подозревать всех подрядчиков стройки, но вряд ли все виноваты. На мой взгляд, все беды Гребнева в том, что следствие следовало девизу «наказать», а не разобраться. Ни я, ни мой подзащитный не обрадовались, когда услышали приговор «условно». Нет, моя цель вообще снять обвинение с Гребнева за отсутствием события преступления. Доказать его невиновность

— Но Уссурийский районный суд не согласился с вашими доводами, а вторая инстанция тем более. Почему вы настаиваете на невиновности вашего клиента?

— Потому что это политическое дело — типичное для нашей страны последнего времени. Оно в учебники для студентов юристов должно попасть. Почему после всех крупнейших государственных строек, хоть Олимпиада в Сочи, хоть космодром Восточный, компании разоряются, а их руководство оказывается на скамье подсудимых? Что за тенденция такая? Я даже прихожу к выводу, что банкротство компаний-подрядчиков выгодно государству. Представьте: сначала компаниям задерживают платежи, что зачастую приводит к банкротству, а потом прокуратура гордится тем, сколько денег она вернула государству, которое по сути само не заплатило подрядчику.

ТМК зашла на стройку космодрома в августе 2012 года, еще до подписания договора субподряда. И выполнила все работы первого цикла к его концу. Платежи которые стали поступать от Дальспецстроя по договору получила в апреле 2013 года. И Гребнева обвинили в том, что он из этих бюджетных денег покрыл кредит, на который и выполнил работы по договору.

— А он имел право бюджетные деньги направить на погашение кредита? И в чем здесь хищение?

— Вот суд и должен был разобраться в этом. Никто не спорит с тем, что авансовые платежи нельзя крутить в банке. Но если есть хищение денежных средств, как считает обвинение, то должна быть пострадавшая сторона. Работы заказывал «Дальспецстрой». И у него нет претензий к ТМК по тому периоду — 2012–2013 гг. Все работы выполнены даже с опережением графика. Подписаны акты приёмки. А когда за них пришли деньги? Через несколько месяцев. Можно ли эти деньги считать «авансовыми платежами»? Нет! Даже на платежках было указано, что они переводятся в счет фактически выполненных работ.

— Но суд тем не менее признал, что погашение кредита за счет целевых бюджетных средств — это нарушение закона.

— А суд не стал даже погружаться в изучение сути вопроса, являются ли деньги за выполненные работы «авансом». Или являются ли эти средства «бюджетными»? А это принципиальный вопрос. От того, как на него ответить, зависит и ответ на вопрос виновен ли Гребнев.

Ведь, почему судья Уссурийского районного суда назначила срок условно? В настоящее время «условно» фактически маркирует оправдание подсудимого. Мол, поделать ничего нельзя, но хоть так выразить отношение к сути дела. Я думаю, если бы судья пришла к выводу, что Гребнев похитил хоть копейку, приговор сразу был бы реальным.

Смотрите, в судебном заседании главный бухгалтер ТМК пояснила, что ТМК не являлось бюджетополучателем. Было обычным предприятием. Бюджетополучателем был «Роскосмос», генеральным подрядчиком был «Дальспецстрой», а ТМК был субподрядчиком. Поэтому деньги, поступающие от «Дальспецстроя» не являлись целевыми.

Поступившими деньгами субподрядчик — ЗАО «ТМК» компенсировал уже понесенные расходы по перебазировке техники и людей из Приморского края в Амурскую область. Нужно было расчистить площадки под спецтехнику, под будущую стройку, для складов, столовых, для вахтового поселка. Плюс подключить всё к электричеству и канализации. Начать рыть котлован под фундамент ракетной шахты и т. д. Плюс платить зарплату рабочим и налоги. Сначала всё это делалось на кредит от банка. А, когда пришли деньги по договору, ими погасили этот кредит и проценты по нему. Ещё раз подчеркну: все работы по договору были выполнены, приняты заказчиком, а оплачены по факту, а не авансом. Где здесь состав преступления? Его нет, как нет и ущерба государству!

— А банк мог сам снять деньги с расчетного счета ТМК?

— Конечно, банк имел право безакцептного списания денег в счет оплаты кредиторской задолженности по кредитному договору. Данная ситуация не зависела от Гребнева. Деньги в любом случае были бы списаны с расчетного счета. Интересно, что Гребнев не давал никаких распоряжений о погашении кредита. Такое решение принял финансовый комитет ТМК, который составлял реестр текущих платежей на месяц независимо от того, откуда поступают деньги. Финансовый комитет состоит из главного бухгалтера, начальника финансового отдела, отдела снабжения.

— Если «Дальспецстрой» или «Роскосмос» отказались признать себя потерпевшей стороной, то кто ей стал?

— Следствие и прокуратура «заставили» новое руководство ТМК признать компанию потерпевшей стороной. В ходе суда свидетели показали, что погашение кредита банку не является ущербом для ТМК, ведь кредиты берутся для производственно-хозяйственной деятельности. Их надо отдавать, так как это обязательства.

— Что происходит с нашими судами, если они не исследуют существо обвинений? Ведь одно и то же действие может иметь и разные последствия и квалифицировать его можно тоже по-разному. Есть просто денежные средства, а если их назвать авансом, или «бюджетными», то операция с ними уже будет трактоваться иначе. Если я правильно понял, то в деле Гребнева суд не стал изучать само существо дела и это типичная ситуация.

— Некоторые считают, что судья «во всем разберётся». Но сейчас судье не до того, чтобы вникать в суть дела. Их забота — формальная сторона процесса. Судьи стали сухими формалистами. Им важнее оформить дело так, чтобы у следующей инстанции не было формальных оснований отменить приговор как документ, бумагу.

Вот судья Мильчакова рискнула дать свою оценку действиям обвиняемого, приговорив его к условной мере наказания. А апелляционный суд её поправил. И я, и Виктор Гребнев были шокированы этим приговором. Ведь нет факта хищения средств.

Хищение подразумевает, что обвиняемый выводит деньги для себя, например, на счета своих фирм. Но ТМК погасила кредит компании перед банком. Если Гребнев похитил деньги ТМК и передал их банк, то банк незаконно владеет этой суммой. Значит можно потребовать у банка эти почти 500 миллионов обратно! Что ж банк незаконно обогатился?

Но суд не погружается в эти детали, он скользит по поверхности дела. Ведь даны указания посадить всех, кто причастен к хищениям на космодроме! Но зачем под одну гребенку всех заметать? Гребнева зачем? Чтобы статистику улучшить? Чем больше людей обвинить и чем больше указать сумму хищений, тем лучше работают правоохранительная система?

Что в итоге такого приговора? ТМК фактически разорена. Ей создатель и руководитель под стражей. Бизнес получил четкий сигнал, не начинать работы, пока не придёт аванс…. Теперь никто не хочет доверять призывам должностных лиц, мол, «вы начните стройку, а потом мы вам заплатим». Компания Гребнева строила мосты в Приморье за два-три месяца. А сейчас они строятся по два-три года. Почему? Именно потому, что теперь все законопослушно ждут, когда придёт бюджетная копейка. А она зачастую приходит в середине или в конце года, когда копать ещё можно, а заливать бетон или класть асфальт уже нельзя.