«Не ИванОв, а ИвАнов» — театр имени Горького вернулся к истокам

Почему главный режиссёр Приморского краевого академического театра имени Горького Ефим Звеняцкий решил восстановить, вернуть на сцену эту постановку, он расскажет сам.

— Ефим Семёнович, с весны на сцене театра снова идёт спектакль-легенда — «Иванов», верно?

— Да. Чеховскому «Иванову» (кстати, вы знаете, что Антон Павлович настаивал: ударение ставится только на первое А, и никак иначе?) во Владивостоке уже 27 лет!

— Вы 27 лет назад, в конце «лихих 90-х», обратились к наследию великого драматурга. Вы начали репетиции этого спектакля в конце 90-х годов прошлого века, когда не только театр, но и все искусство России переживало тяжелые времена…

— Да. Это было очень непростое время. В то время в паркетном зале — с постоянным аншлагом, замечу, у нас шло «Шоу Ефима Звеняцкого». Многие «эстеты» морщили носы, фу, мол, кабаре в театре. А мы так — и я не стесняюсь этого факта — зарабатывали деньги. Да, зарабатывали. И не только на то, чтобы удержать театр, но и на новые постановки. А кто нам в то время дал бы денег на новые спектакли? Никто. Мы давали «Шоу Ефима Звеняцкого» — и так выживали. И выжили. И выжив, обратились к великой классике. К настоящей драматургии. К вечной литературе. К вечной теме. К великому!

— Но почему именно Чехов?

— А в этом нет ничего удивительного. Да, именно в это время меня привлек «Иванов». Чехов — избранный автор, он актуален всегда, в любую эпоху, он говорит сквозь время со зрителем.

Но ведь будем честны — Чехов не любому театру под силу! Если нет актеров, способных создать такие образы, такой силы персонажи, если театр не тянет — лучше и не браться. Но у меня был — и слава богу, сегодня есть — такой актёр, как Александр Славский. Ему подвластны любые роли. И я решил взяться за «Иванова».

Между прочим, известнейший театральный критик Виталий Вульф, после того, как мы показали «Иванова» на фестивале в Москве, назвал Александра Петровича лучшим исполнителем роли Иванова. Это многое значит!

— Вы работали над «Ивановым» в эпоху, когда театры в столицах и не только начинали всяческие эксперименты — от переноса времени действия до обнажения на сцене. Вы же поставили чистую классику. Почему?

— Никаких переносов в современность, никакой пошлости — которая как раз в то время входила в моду и стала так популярна сегодня — я в чеховскую атмосферу, в чеховский текст вносить не намеревался. Мне нужно было говорить со зрителем совсем о другом. О человеке, который не нашёл себя. О человеке, который, как он уверен, всем мешает. И принимает решение уйти из жизни, чтобы все остальные могли жить так, как хотят…

— И в спектакле были заняты все лучшие актеры театра, верно?

— Мои актеры, моя дорогая гвардия — Светлана Салахутдинова, Евгений Вейгель, Николай Тимошенко, Владимир Сергияков — пришли в эту постановку и сделали ее неповторимой…

— Верно ли, что даже костюмы в спектакле остались те, что были пошиты много лет назад?

— Верно! И на секундочку задумайтесь о том, как держат себя в форме актёры театра, как дорожат возможностью играть на сцене как можно дольше — а для этого нужно быть в хорошем физическом в том числе состоянии.

И да, ни в костюмах, ни в декорациях мы фактически ничего не меняли, разве что пошили платья для Валерии Запорожец, которая была введена на одну из ролей.

— Насколько я помню, именно «Иванов» с триумфом был показан вашим театром за рубежом?

— Да, «Иванов» представлял российское театральное искусство в США в Сан-Диего и в Невада-Сити); был в Хакодате на праздновании 10-летия Договора о заключении побратимских связей между Владивостоком и этим японским городом; он был показан — с абсолютным аншлагом, с успехом, о котором и сегодня приятно вспоминать, в Бостоне, Чикаго и Нью-Йорке; ему рукоплескали в Тэгу, в Южной Корее.

— Спектакль не входил в репертуар театра около трех лет, и вот вы его восстановили. Почему?

— Да, потому что понял, как его не хватает. И не только мне — зрителям. И как прекрасно, как актуально звучит эта постановка сегодня, как замечательны актёры в своей работе. Как отозвался зал на возвращение спектакля — мы играем при аншлагах. Значит, всё правильно.