Остров Фуругельма – самый южный остров не только Приморья, но и всей России (42°28′00″ северной широты). Он находится на юго-западе залива Петра Великого, неподалёку от границы с КНДР и в 110 километрах по прямой от Владивостока. Когда-то здесь располагался гарнизон, но островок давно вышел на дембель. Функционирует лишь кордон Дальневосточного морского заповедника ДВО РАН, сообщают побывавшие на острове в рамках экологического семинара «Живая тайга» корреспонденты РИА «Восток-Медиа».
Впервые остров описали в 1854 году моряки фрегата «Паллада», с борта которого приморские берега обозревали адмирал Евфимий Путятин и классик русской литературы Иван Гончаров. Назвали остров именем участника похода Ивана Фуругельма – впоследствии адмирала, военного губернатора Приморской области, правителя Русской Америки, входящего в топ-лист самых известных дальневосточных финнов наряду с коммерсантом Отто Линдгольмом и капитаном Фридольфом Геком.
С 1930-х до 1960-х на острове стоял гарнизон, численность которого доходила до 600 человек. На сопке – остатки батареи № 250 Хасанского сектора береговой обороны из четырёх 130-мм орудий. Их установили здесь сразу же после хасанских событий 1938 года, происходивших буквально по соседству. Пушки «держали» зону радиусом 30 километров по всему периметру – от мыса Гамова и залива Посьета до Хасана. Эта батарея – единственный объект разбросанной по сопкам и мысам юга Приморья Владивостокской крепости, принимавший участие в боевых действиях. В августе 1945 года эти орудия обстреливали позиции японской Квантунской армии на правом берегу пограничной реки Туманной, помогая советским войскам освобождать Корею.
Сегодня заросшие руины казарм кажутся остатками какой-то древней цивилизации вроде чжурчжэньской или бохайской. Там и тут торчат то печные трубы, то руины дома начальствующего состава, то снарядные погреба. Говорят, по ночам в этих развалинах видели призраков. Одна из достопримечательностей – могила красноармейца Николая Единцова, умершего в 1939 году. По словам научного сотрудника заповедника, дайвера и фотографа Александра Ратникова, история жизни и смерти этого бойца давно поросла травой забвения.
По шкале мистичности Фуругельм наверняка бы занял твёрдое второе место после легендарного острова Петрова в Лазовском заповеднике. По красоте ландшафта юго-восточный форпост России с его каменными колоннами в состоянии конкурировать с группой островов Симилан в Андаманском море – «идеалом» приморских туристов за рубежом. На стоящем в отдалении от хасанских берегов острове, как и в «таиландах», сталкивались с цунами. По воспоминаниям супруги командира батареи № 250 Фёдора Беляева Валентины Григорьевны, однажды в 50-х волной слизало 12 пушечных снарядов и весь уголь для отопления гарнизона – 180 тонн.
С той поры действительно остались одни воспоминания. Теперь на молчащие ржавые стволы без страха садятся чайки. На острове – крупнейшая в мире колония чернохвостых чаек. На рубеже июля и августа чернохвостая молодь учится маневрировать над цветущими обрывами и самостоятельно находить себе корм. Не у всех это получается, и на тропах, в чащах дуба зубчатого можно увидеть не дотянувших до птичьих базаров обессиленных юнцов.
Среди других птиц – бакланы, тупики-носороги, очковые чистики. Остров – единственное в России место, где гнездятся малая колпица и желтоклювая цапля, здесь же отдыхают перелётные буревестники и орланы. Так что постоянный саундтрек Фуругельма – это гам птичьего базара. Птиц столько, что, как писал Михаил Пришвин, побывавший здесь в 1931 году, «если бы поднять на воздух во время злейшего тайфуна один только какой-нибудь птичий базар… крики птиц совершенно заглушили бы удары Японского моря о скалы».
И – вновь у Пришвина, подробно описавшего флору и фауну Фуругельма, – читаем о героях летних сводок по-приморски: «На наших глазах служащие питомника присадили рыболовную сетку и поймали в одну ночь десять акул».
Крупных животных на острове нет. В 1930-х здесь пытались разводить голубых песцов, о которых писал тот же Пришвин, а несколько лет назад с материка приплыла кабаниха, но это скорее курьёз. Постоянно на острове живут только мыши и змеи, а в окружающих водах мелькают головы нерп и колыхаются поплавки, сорванные штормом с корейских сетей. Инспекторам заповедника приходится противостоять и отечественным охотникам за трепангом и гребешком, и северокорейским рыбакам, которых заносит в российские воды, равно как и южную морскую фауну: фугу, краба-плавунца, морского клоуна, скатов, рыбу-иглу.
С сопок Фуругельма хорошо видны не только близлежащий российский берег, но и корейское побережье и даже горы Китая. Пляж в бухте Западной, где расположен кордон заповедника, отличается необыкновенно белым песком, из-за чего вода в прибрежной полосе приобретает нежный светло-зелёный оттенок. На Фуругельма богатейшая флора: лианы, дубы, амурский бархат и амурский же барбарис, вишни, «успокоительная» полынь. Глава семьи путешественников из Крыма только с третьей попытки смог произнести название растительной достопримечательности – рододендрона Шлиппенбаха (кустарник назван именем морского офицера, собравшего этот вид в 1854 году во время упомянутой экспедиции на фрегате «Паллада»). Здесь, на «крымской широте», что ни растение, то легенда.
Из-за густых, поистине тропических зарослей обойти этот небольшой – 2,5 на 1,5 километра – островок не так-то просто. Лишь кое-где остались тропы – бывшие военные дороги, по которым ныне ходят туристические группы. Попасть на край русского мира можно только через Дальневосточный морской заповедник, причём всего на несколько часов.
Василий Авченко, Александр Сырцов
Как ранее сообщало РИА «Восток-Медиа», в разгар пляжного сезона морской заповедник закрыл от любителей «дикого отдыха» не только бухту Астафьева, но и другие акватории Хасанского района Приморья. Теперь по берегам этих бухт можно будет лишь ходить пешком.