Тема возможных инноваций в рыбной отрасли России всё громче звучит в прессе и всё активнее обсуждается в отраслевом сообществе. Действительно ли с промышленным рыболовством в нашей стране «что-то не так», или мы стали свидетелями некой кампании в поддержку попытки очередного передела рынка? В этом разбиралось РИА «Восток-Медиа» с помощью дальневосточных экспертов рыболовной отрасли.
КАК НАКАЛЯЛАСЬ БОЛЬ
Активное нарастание общественного резонанса на эту тему началось осенью 2017 года. В ноябре «Коммерсантъ» сообщил, что президенту России Владимиру Путину поступило письмо от неназываемого автора, в котором предлагается отойти от «исторического принципа» при распределении долей квот на добычу крабов в пользу аукционов. Кроме того, в письме содержалось предложение отказаться от государственной поддержки краболовных компаний, осуществляющих строительство новых судов на отечественных верфях путём предоставления дополнительных квот (так называемая программа «квоты под киль»). Мотивировались всё это тем, что краболовы «слишком много зарабатывают», и хорошо бы им щедрее делиться доходами с государством. А в случае с «квотами под киль» дополнительным аргументом стало то, что краболовные суда не несут сложного технологического оборудования, что, по мнению авторов документа, «не создаст предпосылок для развития высокотехнологичного отечественного судостроения».
В начале нового 2018 года выяснилось, что письмо было не одно. «Новая газета» опубликовала копию другого документа, поступившего Путину ещё в сентябре прошлого года. В нём также шла речь о состоянии дел в рыбной отрасли, содержались предложения реформ. Издание раскрыло автора письма – генерального директора «Русской рыбопромышленной компании» Андрея Тетёркина. При этом в материале содержалось предположение, что оба документа – и сентябрьский, и ноябрьский поступили из одного и того же источника. Кроме того, по озвученной в материале версии, оба письма попали на стол Путину, минуя официальную процедуру государственного документооборота.
Тема состояния дел в отрасли затрагивалась и в ходе большой пресс-конференции Владимира Путина 14 декабря. Причём вопрос на эту тему главе государства задал не журналист, а председатель совета директоров Мурманского рыбокомбината Михаил Зуб, которому пришлось проникнуть на пресс-конференцию «контрабандным порядком» – аккредитовавшись в качестве представителя одного из СМИ. Кстати, сам этот факт является достаточно примечательным – получается, что на пресс-конференцию президента может под видом журналиста пройти любой желающий. Любопытно, что по этому поводу думает Администрация президента, не говоря уже о ФСО.
Так вот, суть выступления Зуба сводилась к тому, что в отрасли дела обстоят не лучшим образом.
«Мы три с половиной года землю жуём зубами. Мы рвёмся, для того чтобы выжить, и мы знаем, как выжить. Мы знаем, как поймать дальневосточную рыбу, что рыба по 52 рубля с Дальнего Востока будет по 80 рублей продаваться, а не по 300. Сейчас курица стоит 100 рублей, а треска — 300 рублей. Что мы издеваемся над людьми?» – не скупился на эмоции временно сменивший профессию топ-менеджер.
ДОРОГА РЫБКА К ОБЕДУ
«Российская рыбная отрасль в последние годы смогла показать рекордные объёмы вылова и значительно нарастить свои финансовые показатели, но произошло это главным образом благодаря экспорту, который стал крайне выгоден после девальвации рубля. На внутреннем же рынке успехи в импортозамещении оплатил покупатель: рыба и икра в России по-прежнему стоят необоснованно дорого. При этом правила игры в рыбной промышленности, как и ранее, остаются крайне непрозрачными», — пожалуй, этот небольшой абзац наиболее ёмко и кратко отражает основные моменты критики состояния дел в российском рыбном хозяйстве.
Попробуем разобраться, насколько это соответствует действительности. И начнём с наиболее близкой большинству населения темы – розничных цен на рыбу.
Действительно, цены на рыбу и рыбопродукцию на прилавках российских продовольственных магазинов за минувшие три-четыре года заметно возросли. Так, с августа 2014 года до начала 2017-го мороженая рыба в среднем подорожала больше чем в полтора раза – с 96 до 150 рублей за килограмм, а солёная сельдь – вдвое, с 102 до 206 рублей. В результате доля рыбы в потребительских расходах россиян стала возвращаться к показателям начала нынешнего столетия, когда на этом рынке доминировал импорт. В 2000 году, по данным Росстата, рыба занимала в тратах населения в среднем 2,5 %, в начале нынешнего десятилетия этот показатель снизился до 1,8 %, но по итогам 2016 года составил уже 2 %.
Но является ли «жадность рыбаков» причиной такой ситуации? Факты говорят об обратном.
Самая главная ценовая накрутка происходит в сегменте оптовой и розничной торговли. Например, мороженный безголовый минтай сейчас продаётся во Владивостоке с борта судна за 72 – 73 рубля за килограмм. Доставка рефсекцией из Владивостока в Москву – 7 рублей за килограмм, рефконтейнером 11 рублей. Итого себестоимость в Москве составляет до 90 рублей. Но в розницу минтай продаётся по цене 160 – 170 рублей. Филе минтая при отпускной цене 105 рублей продаётся по 300 рублей и больше. Об этом рассказал президент Всероссийской ассоциации рыбопромышленников Герман Зверев в эфире программы «Специальный репортаж», который вышел в эфир телеканала «Россия 24» в конце декабря 2017 года.
Кстати, об этом же, правда, вскользь, упомянул и Михаил Зуб в своём нашумевшем выступлении на президентской пресс-конференции:
«Мы знаем, как поймать дальневосточную рыбу, что рыба по 52 рубля с Дальнего Востока будет по 80 рублей продаваться, а не по 300».
По словам экспертов, такая тенденция характерна для всех видов рыбной продукции. При этом, чем более востребован товар у потребителей, тем больше разрыв между себестоимостью и розничной ценой. И что самое интересное, эта тенденция сохраняется не только в регионах, отдалённых от традиционных центров рыбодобычи, но и в самих «рыбодобывающих» регионах. Например, в магазинах Приморского края, по данным Приморскстата, неразделанная мороженая рыба стоит дороже, чем у производителей в 2,8 раза!
НЕДОЕДИМ, НО ПРОДАДИМ?
Как известно, большая часть уловов российских рыбаков отправляется на экспорт. Это даёт повод критикам говорить о том, именно по этой причине в России падает среднедушевое потребление рыбы. Действительно, если в 2014 году его объём составлял 22,7 килограмма на человека в год, что в точности соответствует рекомендациям Минздрава, то в 2015 году потребление снизилось до 20,5 килограмма, а в 2016 году до 15 килограмм. С этими фактами трудно, да и бессмысленно спорить. Но это не вся правда.
К примеру, самым массовым видом водных биоресурсов (ВБР), добываемых российскими рыбаками, является вышеупомянутый минтай. Из 4,7 миллионов тонн ВБР, добытых в 2017 году, минтай составляет больше 1,7 миллионов тонн, то есть больше трети. А если говорить о Дальневосточном рыбохозяйственном бассейне, единственном, в котором минтай и добывают, то это свыше половины всего улова. Соответственно, именно минтай считается и основой экспорта продукции российских рыбаков. Логичным было бы предположить, что раз с экспортом минтая всё хорошо, то с поставками на внутренний рынок – не очень. Так ли это?
Ассоциация добытчиков минтая (АДМ) ежегодно представляет отчёт о структуре «рыбной корзины» в России через призму добычи, экспорта-импорта и внутреннего потребления минтая. Так, в АДМ отмечают позитивные подвижки на внутреннем рынке в прошедшие годы.
«В условиях роста производства увеличение экспорта не оказало негативного влияния на поставки минтая на внутренний рынок. Наоборот, поставки и, следовательно, потребление минтая на внутреннем рынке растут», – говорится в последнем отраслевом обзоре.
В 2017-м на Дальнем Востоке побит рекорд 2016 года по отгрузке продукции для российского потребителя: «стабильность ситуации с поставками минтая на внутренний рынок подтверждает и динамика цен на мороженый минтай».
Не следует забывать и о том, что доходы от экспорта, получаемые предприятиями рыбной отрасли, являются налогооблагаемой базой. Таким образом, чем больше рыбаки заработают на экспорте, тем больше налоговых отчислений поступит в бюджеты всех уровней.
«В мою бытность директором департамента рыбного хозяйства и водных биологических ресурсов Приморского края мне часто приходилось участвовать в разного рода совещаниях. И нередко так бывало, что вслед за совещанием, посвящённым вопросу увеличения налоговой отдачи рыбной отрасли, проходило другое заседание, на котором говорилось о необходимости снижения рыбохозяйственными предприятиями отпускных цен на рыбу. То есть перед отраслью зачастую ставятся взаимоисключающие задачи», – рассказал член совета директоров АО «Рыболовецкий колхоз "Восток-1"», участник Дальневосточного научно-промыслового совета (ДВПНС) Александр Передня.
По мнению президента Ассоциации рыбохозяйственных предприятий Приморского края Георгия Мартынова, рыбная промышленность России в настоящее время интегрирована в мировой рынок, и игнорировать этот факт невозможно.
«Рыбаки поставляют на внутренний рынок ровно столько, сколько внутренний рынок требует. А цены на продукцию определяются внешним рынком», – считает Мартынов.
ЛАКОМЫЙ КУСОК
Если посмотреть на финансовые показатели российского рыболовства и рыбоводства, то текущую картину можно смело описывать в терминах бурного роста. По данным Росстата, с начала десятилетия оборот организаций в отрасли вырос почти в три раза – с 108,3 миллиардов рублей в 2010 году до 290,9 миллиардов рублей по итогам 2016 года. Особенно высокую динамику рыбная промышленность стала демонстрировать после введения санкций в отношении европейской продукции и девальвации рубля: в 2014 – 2016 годах её совокупная выручка увеличилась на 71 %.
По итогам 2016 года отрасль показала рекордный сальдированный финансовый результат (прибыль минус убыток) в 83 миллиардов рублей – для сравнения, в начале десятилетия этот показатель колебался в диапазоне 10 – 15 миллиардов рублей в год. Рентабельность производства в рыболовстве и рыбоводстве в 2016 году, согласно Росстату, достигла 61 % – результат, о котором большинство других отраслей российской экономики могут только мечтать.
Такие финансовые показатели, безусловно, делают отрасль привлекательной для новых игроков, желающих «откусить свой кусок рыбного пирога». Вместе с тем, высокая доходность, которая показывает отрасль в последние годы – это обратная сторона высоких рисков, характерных для этой сферы экономики.
«Рыболовный бизнес считается одним из самых сложных в экономике. Здесь во многом успех зависит от факторов, которые трудно спрогнозировать. Это погода, колебания курса валют и стоимости топлива, состояние запасов водных биоресурсов, человеческий фактор. Таким образом, один год может быть удачным, другой – нет. Последние два года для нас всё складывается достаточно благоприятно. Но это не значит, что эта ситуация будет продолжаться и далее», – считает генеральный директор ПАО «Дальрыба» Вячеслав Москальцов.
Кроме того, высокие показатели, достигнутые рыбной отраслью к настоящему времени, можно назвать результатом государственной политики, которая осуществлялась в отношении рыбохозяйственного комплекса страны на протяжении полутора десятков лет. И одним из ключевых элементов этой политики является распределение долей квот на добычу ВБР по так называемому «историческому принципу» – то есть квоты получают предприятия, успешно работающие на определённом виде промысла в течение длительного времени.
ЗАКРЫТЫЙ КЛУБ ИЛИ «ШИНОМОНТАЖКА»?
В 2018 году ожидается очередное распределение квот на добычу ВБР на последующий период. Теперь квоты будут предоставляться предприятиям на 15 лет (раньше давали на 10). Распределение квот преимущественно по историческому принципу даёт критикам повод говорить о том, что промышленное рыболовство стало своего рода «закрытым клубом», в который очень непросто попасть со стороны.
По словам же представителей рыболовного бизнеса, «исторический принцип» распределения квот – это то, что позволяет предприятиям уверенно развиваться, не опасаясь, что через пару лет у них отберут возможность осваивать тот или иной ресурс.
Как пояснил Александр Передня, до введения исторического принципа доли квот распределялись на аукционах. Первые аукционы были придуманы не столько для того, чтобы пополнить бюджет, а как некий не коррупционный механизм распределения ресурса. Но связанные с этим расходы легли на рыбаков тяжким бременем.
«Наша компания смогла расплатиться по кредитам, которые мы брали для того, чтобы оплатить покупку квот на аукционах, только спустя пятнадцать лет. Теперь мы можем больше денег направлять на инвестиционные цели. Кстати, тогда порядка двухсот предприятий прекратили своё существование, обанкротились. Те аукционы были впоследствии использованы для расчёта долей по историческому принципу. Поэтому, если сейчас возвращать аукционы, то это станет для отрасли серьёзным ударом», – уточнил он.
«Нельзя на протяжении нескольких лет говорить, что всё в порядке, квоты будут распределяться по историческому принципу, а потом взять, и поменять правила игры. Ведь предприятия строят свои инвестиционные планы в соответствии с тем, что рассчитывают на бесперебойную работу. Кстати, это и к вопросу о том, куда идут прибыли рыбаков. Пред отраслью поставлена задача обновления рыбодобывающего флота, а это очень затратное мероприятие. А для того, чтобы компании инвестировали деньги в судостроение, они должны быть уверены, что правила игры не изменятся. Это же не шиномонтажка какая-то, а целая отрасль», – рассказал Вячеслав Москальцов.
При этом, по словам профессионалов, рассматривать рыболовный бизнес в России, как некий «закрытый клуб» не вполне корректно. Есть, как минимум, три способа войти на этот рынок.
«Есть масса объектов промысла, которая не облагается никакими квотами. Это так называемые «неодуемые» виды водных биоресурсов (ОДУ – общий допустимый улов). Это терпуг, сайра, скумбрия, камбала и многие другие виды биоресурсов. Пожалуйста, покупай судно и работай. И есть масса компаний, которая специализируется на добыче «неодуемых» видов», – рассказал Георгий Мартынов.
Но квоты устанавливаются на наиболее ценные объекты промысла, и поэтому желание новичков поработать именно на этих объектах вполне объяснимо. Как быть с этим?
«Не будем забывать про государственную инвестиционную программу «квоты под киль». Это вполне реальный шанс получить квоты предприятиям, ранее их не имевшим», – напомнил Вячеслав Москальцов.
В соответствии с программой «квоты под киль», на инвестиционные цели резервируется 20 процентов всех квот на добычу ВБР. Эти квоты распределяются между компаниями, осуществляющими постройку рыболовных судов на отечественных верфях или открывающими новые заводы по глубокой переработке уловов.
Третий путь вхождения в рыболовный бизнес специалисты называют самым перспективным. Это приобретение компаний, уже владеющих квотами по историческому принципу.
«В таком случае меняется только собственник, а сами компании продолжают работать, как и прежде. Сохраняются трудовые коллективы, налоговые отчисления в местный и региональный бюджеты. Мне известны компании, которые сменили собственника два-три раза», – уточнил Передня.
Одним из недавних примеров подобных сделок стало присоединение приморских предприятий «Огни Востока» и «Дальниторг» камчатским «Океанрыбфлотом» в конце 2017 года. В пресс-службе «Океанрыбфлота» «Интерфаксу» сообщили, что приобретение «Дальинторга» позволит увеличить квоту на вылов минтая на 8,806 тысяч тонн, на вылов сельди – на 3,667 тысячи тонн. Приобретение «Огней Востока» позволит увеличить квоту на вылов минтая на 8,418 тысячи тонн, на вылов сельди – на 4,972 тысячи тонн. Ранее «Океанрыбфлот» имел квоту на вылов 277 тысяч тонн рыбы. Таким образом, она выросла на 9,4 % – примерно до 303 тысяч тонн.
Кстати, упомянутая выше «Русская рыбопромышленная компания», по данным Утро.ру, за несколько последних лет приобрела целый ряд дальневосточных предприятий , а именно – «ТУРНИФ», «Интрарос», «Совгаваньрыба» и «Востокрыбпром», а вместе с ними и доли квот на добычу ВБР в размере 256 тысяч тонн, включая 220 тысяч тонн минтая и 23 тысячи тонн тихоокеанской сельди.
СТРАСТИ ПО КРАБУ
Отдельной строкой необходимо затронуть тему «крабовых квот», ведь именно с предложения отменить «исторический принцип», а так же действие программы «квоты под киль» в отношении добытчиков краба и началось бурление в отраслевой среде. Именно краб является одним из самых ценных видов ВБР с высокой прибыльностью на внешних рынках. По некоторым данным, крабы составляют только два процента от общероссийского улова всех водных биологических ресурсов, в то же время, каждый десятый рубль в отрасли зарабатывается именно на крабе. В том числе и по этой причине сторонники реформ в этой области предлагают распределять доли квот на вылов крабов на аукционах.
Если рассматривать полномасштабное возвращение крабовых аукционов, то это, хороший способ зайти на рынок для крупных игроков, которые могут себе позволить значительные расходы, связанные с участием в аукционах. Но для действующих компаний, занимающихся промыслом краба, изменение правил игры может означать не просто ухудшение условий, но и полный крах.
Как ранее сообщало РИА «Восток-Медиа», высокие «крабовые доходы» являются одним из важных источников финансирования инвестиционных программ рыбодобывающих компаний.
«Крабовый сегмент является важной составляющей всех процессов в рыболовстве. Да, он высокодоходный, но за счёт этих доходов покрываются менее доходные объекты промысла, и благодаря крабу идут большие инвестиции», – рассказал президент Ассоциации добытчиков краба Александр Дупляков.
По его словам, только за период с 2009 по 2017 год краболовы инвестировали порядка 40 миллиардов рублей в различные проекты рыбной отрасли: это и модернизация флота, и покупка судов, и строительство рыбоперерабатывающих заводов. Ранее он сообщил, что крупных компаний, которые специализируются на промысле исключительно краба, не существует. Все краболовы, так или иначе, занимаются промыслом разных видов морских биоресурсов.
НАВСТРЕЧУ СЪЕЗДУ
Приведённая выше точка зрения отдельных участников рынка вовсе не говорит о том, что в отечественной рыбодобывающей отрасли нет никаких проблем. Напротив, об этих проблемах много и открыто говорится как в прессе, так и на отраслевых коммуникационных площадках, таких как ежегодный Конгресс рыбаков во Владивостоке. В первую очередь, это необходимость скорейшего обновления добывающего флота, основная часть которого построена ещё в эпоху развитого социализма. Не меньшей проблемой является относительно низкий уровень глубокой переработки рыбы – на экспорт в основном идёт сырьё, которое зачастую возвращается в страну уже в виде переработанной продукции. Остаются неразрешёнными множество других отраслевых проблем.
Однако, как показывает практика, рыбакам приходится решать не только глобальные задачи, стоящие перед отраслью, но и в очередной раз доказывать обоснованность решений, принятых на основе тяжёлого опыта. Для выработки консолидированной позиции отраслевого сообщества по актуальным отраслевым вопросам в Москве состоится IV Съезд работников рыбохозяйственного комплекса, который приступит к работе 26 февраля.