Президент DNS Дмитрий Алексеев: телефон — не помидор, из Турции его не привезёшь

Что происходит на этом рынке? Готова ли наша страна сама производить всю бытовую технику? Как ведёт себя покупатель? И есть ли спрос на отечественные смартфоны?

Андрей Калачинский взял интервью у президента группы компаний DNS Дмитрия Алексеева.

— DNS — вторая крупнейшая в стране сеть магазинов бытовой техники. На сколько хватит запасов товара на ваших складах?

— Товаров достаточно и на покупателях пока ситуация никак не сказывается. Но сами мы, конечно, ждём развития событий. Пока всё идёт по нашим расчетам. Каникулы в Китае в связи с празднованием нового года по восточному календарю вот только закончились. Сейчас фабрики должны заработать. Но, как я понимаю, часть попадет под карантин и работники останутся дома. В связи с массовыми заболеваниями «каникулы» были продлены на неделю. Для нас это неприятный сюрприз, но не более того. Но, если карантин вокруг отдельных территорий прервёт логистику комплектующих, то во всей цепочке торговли нарастет напряжение.

— Как ведёт себя покупатель, встревоженный закрытием границы и сообщениями об эпидемии, охватившей «мастерскую мира»?

— Легкое оживление спроса заметно.

Как правило, люди готовятся к покупкам, принимают решения, а когда видят, нечто их тревожащее: скачок доллара, или вот закрытие границ с Китаем — то они идут в магазины. Их толкает ожидание непредсказуемых событий. Человек собирался покупать телефон, телевизор, холодильник и уже не тянет время, а считает, что пора приобрести то, что хотел. Все, кто откладывал решение, теперь начали покупать. Это тренированное поведение наших людей, воспитанных на том, что неприятности случаются.

Но с нашей точки зрения, пока всё так, как мы и рассчитывали. Цены стабильны. Отмечу, что на этом рынке больших запасов нет. И рынок отреагирует не так, как с овощами: раз и помидоры исчезли. Здесь будет иная картина. Сначала начнут дорожать какие-то востребованные товары, на которые есть спрос. Сети поднимут цены, понимая, что товар заканчивается.

— Но сейчас грузы, заказанные вашей компанией, уже в пути?

— Грузы были заказаны заблаговременно. Они ещё до китайского нового года пришли в движение. Что-то в пути, а что-то уже прибыло. Примерно через неделю, мы поймём уже всю картину поставок.

— Как идёт грузопоток?

— Почти сто процентов — морем. Через Владивосток везётся чуть больше десяти процентов. Всё остальное на судах в Европу, в разные порты, а дальше — фурами.

Москва у нас — центральный распределительный узел по всей стране. И большая часть нашей сети — в западной части страны. Дешевле доставить наши грузы до Москвы морем нежели по железной дороге.

— Скоропортящейся бытовой техники ведь нет?

— Есть интересный эффект. Новое поколение техники. Свежие модели убивают предыдущие. Они дешевеют. Поэтому товар не должен залеживаться. Бывает, что смартфоны в Москву летают самолётом из Гонконга и Шанхая.

— В ваших магазинах — исключительно китайская техника? Если вдруг фабрики не смогут отгружать товар, то чем можно компенсировать? Когда прекратился ввоз помидоров из Китая, наши сети стали закупать овощи в Турции, Иране, Пакистане.

— Быстро тут новых поставщиков не найдешь. Дело в том, что Китай присутствует почти везде на рынке комплектующих. Нужно понимать, что фраза «всё делается в Китае» — неточная. Рынок — глобальный. В любом девайсе есть элементы из разных стран. Например, 90 процентов ЖК панелей для смартфонов делаются в Корее. Если там заводы встанут, то так же мировой экономике будет плохо. А процессоры — значительная часть из Штатов. И выщелкивание любого крупного игрока на рынке создаёт проблемы. Даже заменить поставщика овощей нелегко. Новая продукция сразу стала дороже. И у нас так же. Найти новых поставщиков можно. Может, не так быстро, но в случае необходимости мы перестроимся. Есть Тайвань, Корея, Малайзия, Вьетнам, Япония — но мы пока даже не рассматриваем такой путь.

Кстати, если взять крупную бытовую технику: стиральные машины, электроплиты, холодильники, телевизоры — то мы увидим, что весомая часть этой продукции собирается в России. А комплектующие — со всего мира.

— А можно ли уточнить, растет ли доля товара, сделанного в России?

— К сожалению, не растёт. К сожалению, в России что-либо производить — тяжело. «Аристон», «Индезит», «Эл Джи» построили свои заводы у нас, а из китайских производителей — компания «Хаер» запустила в прошлом году завод в Набережных Челнах по производству холодильников и стиральных машин. Сообщается, что 60 процентов комплектующих производится на территории страны, но остальные 40 всё равно поступают из-за границы. А вот «Самсунг» в России собирает в основном телевизоры, поэтому на рынке холодильников его доля у нас падает.

Я хочу подчеркнуть, что в настоящее время уже нет «чисто национального продукта», кроме еды. Поэтому идея импортозамещения — она патриотична, но неосуществима. Для потребителя уже не важно, где собрано изделие, если он доверяет бренду.

— Но ведь для национальной экономики важно иметь заводы по производству на своей территории?

— Нет, не так. Есть международное разделение труда. И есть место страны в мировой экономике. Ни одна страна не производит всё подряд. И даже Китай, хоть и называется «мастерская мира», но и он получает комплектующие из разных стран. Не всё в Китае делается, там происходит финальная сборка продукции…

Надо понимать, что старшее поколение наших граждан ещё помнит, что на прилавках были только отечественные товары. Мы старались производить всё, весь спектр. С тех пор мир кардинально изменился. Сейчас не нужно делать всё у себя, когда есть аналогичный товар лучше качеством и дешевле.

— Поэтому все попытки создать отечественные смартфоны привели к тому, что их заказывали в Китае?

— Да, и поэтому в магазинах нет отечественных смартфонов. И, что самое интересное, никто не страдает, что у него нет российского смартфона. Ведь даже американские «айфоны» и корейские «самсунги» стали проигрывать китайскому «хуавею» в борьбе за потребителя в разных ценовых нишах.

С ростом контейнерных доставок морем транспортные издержки в стоимости товара уже не играют существенной роли. Это прежде стоимость при доставке увеличивалась в разы. Страны специализируются. И большие страны имеют много специализаций. К сожалению, Россия — не очень большая страна по населению и ВВП. В 2000 мы достигали 3 процентов от мировой экономики. Сейчас движемся к полутора процентам. Наш рост затормозился в последние десять лет, а мир развивался быстрее. Даже, если у нас будет 4 процента мировой экономики, то это не значит, что все товары для внутреннего рынка будут сделаны в России.

— Но на официальном уровне всё ещё слышны призывы к импортозамещению. Причем это трактуется как повышение конкурентноспособности отечественных товаров.

— Да, на примере сыра хорошо видно, что наши сыроделы готовы к штурму французского рынка… Импортозамещение — это идея прошлого века, это следствие такого подхода, что мы — в осажденной крепости.

— А есть ли у нас своя ниша в мировой экономике, кроме космоса?

— Космос уже тоже давно не является исключительно нашим. Космос для нас стал социальным проектом. Повторюсь, имея полтора процента мировой экономики, невозможно производить одновременно самолёты, корабли и смартфоны. Только США сейчас могут поддерживать весь пул современных технологий, но у них порядка 20 процентов мировой экономики. Нам нужно сосредоточится на том, что у нас получается лучше всего. Сейчас это информационные технологии. То есть, не железо, а софт. Но и здесь государство в попытках подмять под себя эту отрасль только тормозит её развитие. Потому что идеям нужна свобода, их невозможно всё время согласовывать.