В далеком 90-м юная выпускница университета даже не помышляла о будущем грандиозном восхождении на вершины карьерной лестницы. Главное для неё было — научиться новому и вырасти в грамотного профессионала.
— Елена Александровна, давайте сразу — на что сейчас не хватает времени?
— В целом в жизни? Или в рабочем процессе? Я живу в режиме крайне жёсткого тайминга, когда пытаешься в свой день вместить всё, что только можно и запланировать то, что приоритетно на данный момент. Но, учитывая, что рабочий график зависит от совещаний других руководителей, от совещаний губернатора, постоянно происходят какие-то изменения, переносы и так далее, и становится очевидным, что выполнить всё — нереально. Делаешь максимально то, что считаешь нужным и правильным. И да, при таком режиме дня времени не остаётся как раз на семью и на близких.
— А как вам кажется, приоритет работе — это дань современным требованиям жизни?
— Я бы так не сказала. У каждого — свои приоритеты, и каждый выбирает для себя самое главное. Тем более не могу сказать, что семья для меня не приоритет. Ещё какой. Просто я знаю, что они у меня есть и уверена в них. Они всегда в моём сердце. И именно от близких мы ждём понимания, какого-то движения навстречу.
А работа — это уже ответственность перед большим количеством людей. Да и перед собой тоже, потому что для меня самое неприятное и стыдное — когда ты обещаешь или на тебя надеются, а ты даже не отвечаешь. Не говоришь о том, что что-то изменилось в жизни, возникли какие-то обстоятельства, которые не можешь преодолеть в данный момент. Вот это самое неприятное и я такого не могу себе позволить. А вообще, я убеждена: если тебя попросили о чём-то, ты просто обязан сделать хоть что-то минимальное для выполнения просьбы человека. И я не могу себе позволить обмануть доверие людей.
Такое отношение всегда было, так что за годы жизни со мной моя семья уже привыкла к моему трепетному отношению к рабочим процессам. Когда мне звонят, все должны замолчать, я могу задержаться на работе очень надолго, могу уехать по срочному вызову в любой праздник. За понимание семье огромное спасибо!
— Елена Александровна, как вообще вы встретились в жизни с такой сферой как ЖКХ?
— Это вообще удивительная история. Я уверена, что судьба человека, безусловно, строится им самим, но всё же случайностей не бывает. Наверное, в моем случае, именно звёзды оказали влияние на то, что я попала сюда. Конечно, я, будучи юной выпускницей института, не знала в целом, что такое вообще отрасль жилищно-коммунального хозяйства. Тем более, в 90-е, когда я закончила университет, это была такая достаточно сложная сфера деятельности, где было большое недофинансирование и огромное количество проблем: то света не было, то тепла зимой, то воды. Да и вообще это была какая-то депрессивная сфера, неудачная для выбора профессиональной деятельности. Но так сложилось: мы выпустились в период перестроечных времен, падения экономики, и инженеров-экономистов, которым я была, конечно же, нигде не требовалось. Единственное предложение — завод «Варяг». Меня сразу предупредили, что зарплата неплохая, но надо быть готовой к тому, что будут задержки по шесть месяцев. Или отдавать её будут по бартеру, может быть, какими-нибудь товарами.
— Борзыми щенками?
— Да-да. И я может даже хотела рискнуть, но не случилось. И вот в этот момент я случайно услышала, что формируется новый департамент — это звучало как несбыточная мечта. Мне казалось, что администрация — это просто Олимп, выше только звёзды, как говорится. Случайно, через кого-то из преподавателей меня порекомендовали пригласить на собеседование. Хотя я уже и в аспирантуру поступила. Я пришла на собеседование на самую низкую должность.
— Помните, как все проходило?
— До мельчайших подробностей. Я сильно волновалась, долго искала строгий деловой костюм — как сейчас помню, купила его на Торговой улице, в ларьках. И вот пришла на собеседование к председателю комитета по ЖКХ — это был Владимир Рудь, такой крепкий сибирский мужик. Он на меня посмотрел и говорит: «Ну, куда ты пришла? Какое тебе ЖКХ? У нас средний возраст 55 лет. Тут бабушки и дедушки, что тебе здесь делать?» А я так обрадовалась! «Слушайте, — говорю. — Так эти бабушки и дедушки меня учить будут! Я всему научусь! Я ничего не знаю, но я готова! Я буду работать!» Мне почему-то в тот момент показалось, что это вообще последний шанс в моей жизни и надо за него цепляться. Вот так меня и взяли на работу. Я попала в очень хороший коллектив, состоящий из успешных людей, у которых всё сложилось в профессиональном плане, и, конечно, с самого первого дня меня учили.
Первое мое задание было обзвонить муниципальные образования и узнать стоимость гигакалории. Причем, полностью слово не сказали, а воспользовались внутренним сленгом «гиги». Я думаю, ну что вот за гиги… мне так стыдно было спросить, что это. Ладно, думаю, начну звонить, а там разберусь. И вот я начала обзванивать, а меня и спрашивают: а какая — для населения или для прочих? Я думаю: боже!..
Со мной работали совершенно уникальные люди. Даже лауреаты госпремии за строительство Артёмовского гидроузла. Это те профессионалы, которые щедро делились своими знаниями. И мне невероятно хотелось работать и впитывать всё, что мне давали. Я 23 года своей жизни работала в единственном департаменте, который родился в год, когда я пришла, и закончил своё существование в год, когда я ушла. Это уже просто моя семья, какие-то невероятно родные люди.
— Как вы думаете, судьба есть?
— Абсолютно уверена! Единственно, что сразу вспоминается пословица: под лежачий камень вода не течёт. Надо все равно как-то двигаться, тогда и судьба будет подхватывать тебя на руки, и нести по реке жизни туда, куда нужно.
— Не было искушения сменить сферу деятельности?
— Люди делятся на разные категории, среди которых есть новаторы, которые хотят развиваться в разных областях. А есть консерваторы, которые боятся что-либо менять в своей жизни. Я не могу сказать, что квалифицирую себя как консерватора, потому что я в определенной мере готова к изменениям. Но я бы себя отнесла к антикризисным людям. То есть, когда наступает какая-либо экстраординарная ситуация, у меня включаются скрытые резервы. А ещё мне совершенно противопоказана спокойная работа. Как только начинается спокойствие, тогда всё — понимаешь, что расслабляешься. Я из-за такой особенности характера в отпуске больше двух недель не была никогда: первая неделя это радость, а вторая — ожидание его завершения, потому что как же там без тебя. Так вот, говоря о желании перемен. Варианты менять сферу были, но было ли желание…. Скорее нет, наша семья в департаменте была настолько сплочённой, что хотелось оставаться с этими людьми, хотело делить с ними радости, горести. Да и, кроме того, я постоянно двигалась внутри департамента, как только освобождалась вакансия, меня приглашали на другую должность. Оно как-то само по себе шло, и было все очень естественно: как растёт ребенок и переходит из одного класса в другой, так было и в моей жизни. И было для меня комфортно, и красиво со стороны: никого не подсиживала, не интриговала.
— А как же тезис о необходимости планирования жизни?
— Да, конечно, планировать надо, но это все так неточно, есть как субъективные, так и объективные факторы. Звёзды могут зависнуть в одном положении — и что угодно делай, но ситуация не изменится. А есть люди, которые просто оказываются в нужном месте в нужное время — и всё складывается. Ещё невероятно важны человеческие факторы, без которых вообще мало что получается. От профессионализма зависит 70% успеха, но 30% — это твоя личность, потому что она обязательно вплетается и дополняет твои навыки и твои знания.
— А ваши звёзды сошлись?
— Видимо, да. На каких-то определённых этапах.
— Елена Александровна, что оказалось самым неожиданным в работе вице-губернатора?
— Мне всегда казалось, что есть чётко выстроенная иерархия, и ты, как винтик в этом механизме, играешь свою роль. Верхний уровень принимает решения, а ты в них либо вписываешься, либо не вписываешься. А вот когда приобретаешь новый уровень ответственности, ты понимаешь, что решение вот оно — здесь, на тебе. Именно от тебя зависит дальнейшее развитие проекта. И в первый момент ошеломляет размер ответственности.
— Не страшно?
— Страшно. Конечно, это не работа хирурга, когда от твоего решения зависит жизнь человека, это немного другие решения. Но они тоже влекут за собой благополучие людей. И считаю, что работа в отрасли, которая касается каждого, очень дисциплинирует. Очень часто бывает, что нет света — и жизнь закончилась. Мы же все, да и я тоже, очень привыкли к комфорту жизни.
— Не могу не спросить, а у вас есть проблемы в ЖКХ?
— А как иначе? Сама и с тазиками бегала, когда крышу затапливало, и полы в подъезде мыла, и так далее. Я не из тех людей, которые считают: «я плачу деньги — мне все обязаны». Я понимаю, что если я хочу качественно жить, то должна тоже приложить определённые усилия. Меня мама так воспитала.
— Что дала вам работа в такой неженской отрасли?
— Это просто отрасль, без разделения на мужскую и женскую. Она формирует тебя: понимаешь, что не все возможно сразу, но надо идти и делать. Я глубоко уверена, что если чиновники будут глухи и циничны к проблемам людей, то никакие другие «высокие» цели не оправдают такого отношения. Ведь для нас самое главное, чтобы всё было для людей и по закону. Это самое главное.
— О какой работе мечтали? Ну не инженером же экономистом?
— Абсолютно не мечтала. Даже знать не знала про эту профессию. Моя мама работала логопедом-воспитателем в детском саду. А бабушка была фармацевтом. И я в детстве очень любила играть в аптеку — эти маленькие гиречки, аптечные весы, аскорбинка в пакетиках. Мне все завидовали. И мне казалось, что я бы хотела стать фармацевтом. Но в школе, несмотря на то, что я училась на отлично, сложнее всего выстраивались отношения с химией. А вот математику и русский я знала прекрасно. Английский тоже был на неплохом уровне. И вот я искала что-то подходящее моим интересам и что-то престижное. Увидела, что модны экономисты, так и поступила.
— Елена Александровна, и последнее. У детей не было соблазна щегольнуть статусом мамы?
— Я сама воспитывалась в очень жёстких рамках, не могла позволить себе то, что могли позволить другие дети — так как мама работала в той же школе, и я не имела права её опозорить. И то же самое я пыталась привить своим детям. Я сразу сказала, что любой поступок негативно скажется на мне — это мне будет глубоко стыдно, когда я об этом узнаю, и это мне будет неудобно за их поведение. До старшего донести удалось, а получилось ли с младшим — увидим.