— Когда Юрий Гончаров дал мне прочитать пьесу, я ему сказал: она потрясающая и ставить ее нужно только в театре имени Горького, — говорит Сергей Руденок. — Потому что она требует от театра максимума технических возможностей. Конечно, любую пьесу можно поставить и на двух табуретках, это правда. Но у театра имени Горького есть свой почерк и стиль — это зрелищные постановки, яркие, с декорациями, и именно этот стиль отлично подходит к тому масштабному произведению, которое написал Юрий Гончаров.
— Это ведь ваша первая работа в театре имени Горького?
— Да, и мой 31-й спектакль как режиссера. На этой сцене я не впервые, как студент я принимал участие во многих спектаклях театра имени Горького, но вот как режиссер вернулся сюда через 20 лет.
— Что вы знали о Юле Бриннере перед тем, как прочитали пьесу и взялись за постановку?
— Я вырос на Эгершельде… И еще мальчишкой знал, например, что на улице Посьетской в доме 21 — красивом, с большой аркой, была квартира Феликса Бринера, где выросла Ирина Бринер… Знал, что в пяти минутах ходьбы — на сопке Тигровой, рядом с пароходством, есть дом, где жил Жюль Бринер, человек, стоявший у истоков морской отрасли края. Это было начало 90-х, тогда уже можно было говорить об этой части истории Владивостока. Меня всегда интересовал дореволюционный Владивосток, окутанный романтикой…
Так вот когда я прочитал пьесу, у меня словно все это всколыхнулось в голове и сопоставилось: памятник у пароходства, старые истории из детства и отрочества, Рок Бриннер, который приезжает на кинофестиваль, фильм «Великолепная семерка», на который мы с друзьями в детстве не раз ходили (помню, смотрели в «Меридиане», причем нам показали сначала кусок фильма Куросавы, а мы никак не могли понять, что нам показывают и где ковбои, пока не вышли какие-то люди и не рассказали, что к чему). Много позже я узнал, что Юл Бриннер очень хотел, мечтал поставить ковбойский фильм, что ему очень понравилась история, рассказанная в «Семи самураях», что он выкупил права, сам продюсировал, сам лично подбирал артистов… У Юла были большие актерские амбиции, он на съемочной площадке никому не давал покоя, с ним тяжело было работать режиссерам и продюсерам, потому что он во все вмешивался, просто не мог иначе…
Я внимательно прочел книгу Рока Бриннера и понял, что именно это стремление во все вмешиваться, во всем пытаться добиться совершенства — так, как ему кажется, оно должно быть, помешало Юлу достичь в жизни большего. Он не научился разумным компромиссам, если и начинал договариваться о чем-то, то в итоге получалось только хуже… И часто он — по воспоминаниям Рока — отвечал на вопрос «почему получилось именно так, почему ты на это согласился» фразой «потому что мне надо кормить тебя и оплачивать счета».
Так что я воспринимаю Юла Бриннера как своего человека, как мальчишку на пять лет старше, с которым мы росли едва ли не в одно время, но потом он уехал. Пустился в путешествие…
Меня иногда спрашивают — почему во Владивостоке поставили памятник Юлу, ведь он уехал из города в шесть с половиной лет? Почему не поставили памятник Жюлю, его деду, который по сути один из отцов-основателей города? И я отвечаю так: этот памятник доказательство тому, чего можно достичь, однажды не побоявшись пуститься в путешествие. Мало того, Юл был одним из первых людей, которых можно назвать «человек мира». В нем соединились культуры и города, те страны, в которых он жил: русская, европейская, американская — и все его считают своим! Вот только что узнал, что французы выпустили фильм в этом году к 100-летию Юла Бриннера, скоро будет премьера на Первом канале. И в названии там тоже есть слово «великолепный». Для французов он тоже свой! И он любил Францию — может быть, потому что там обрел себя, нашел себя, начал свою актерскую карьеру — с кабака, с эстрады, как многие и до, и после него?
В общем, он везде свой. И для меня — свой пацан.
— Легче ли вам работать, раз вы воспринимаете героя пьесы как своего пацана?
— Да. Однозначно.
Замечу, что нам все же пришлось сокращать пьесу, но, разумеется, никаких принципиальных вещей не вырезали.
Спектакль получается объемный, плотный, динамичный. Если говорить в терминах кино, получается «роуд-муви». Потому что действие происходит в разных городах и странах, постоянно перемещается — из Харбина во Францию, из Франции в Далянь, из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк и так далее. И смена персонажей большая, потому что в жизни Юла Бриннера и вокруг него было много людей. А сколько песен в спектакле, причем есть живые номера, когда актеры выходят с гитарой, со скрипкой и не под минус, а вживую играют и поют — Татьяна Иванашко, Сергей Лисинчук, Максим Вахрушев, Наталья Овчинникова.
— Вы взяли пьесу, в которой просто невероятное количество известных, знаменитых на весь мир людей… Требуете ли вы от актеров быть похожими на Мерилин Монро, Ингрид Бергман и так далее?
— Нет. Мы никого не копируем, мы играем не столько всем известных личностей, сколько их внутренний мир… Юрий Гончаров говорил, что в пьесе только 20 процентов документалистики, а остальное — те же диалоги, например, это авторский вымысел, основанный на фактах. Мы не ставим документальный спектакль.
Конечно, в чем-то актеры будут похожи на тех персонажей, которых мы все знаем, но у нас, к примеру, нет задачи максимально превратить Сергея Лисинчука в Юла Бриннера, а есть задача показать, что у него внутри, что происходило в его судьбе, в его отношениях с другими людьми — известными и не очень… И так с каждым из героев. Для меня было это важно изначально, потому что многие зрители, которые придут смотреть, или ничего не знают о Бриннере, или знают очень мало, и ему важно увидеть на сцене человека, живую историю, которая будет перекликаться с его мыслями и его жизнью.
И вот еще о чем я часто думаю: что случилось бы с Юлом, если бы не те исходные события, которые произошли еще в его детстве? Когда его отец, Борис, так подло поступил с его матерью, оставив ее с детьми? Когда мама — сильная, гордая женщина — была вынуждена взять Веру и Юла и увезти их? Та заноза, что поселилась в его сердце, когда папа бросил их, она навсегда и во многом определила его жизнь вперед, она заставляла его пытаться жить иначе, не как все… Юл вступил в схватку с несправедливостью мира, и зрителю покажут, какие метаморфозы происходят с человеком, когда он идет по такому непростому пути…
— Вы говорите о том, что не добиваетесь сильного сходства героев с оригиналами, но грим Сергею Лисинчуку делают все же весьма серьезный…
— Все потому что нам помогает прекрасный мастер своего дела Ефим Мисько. Изначально я не собирался превращать Сергея Лисинчука в лысого Юла. Но актер сам меня убедил, да и художник по костюмам Андрей Климов сказал: давай попробуем. Сергей в этом гриме себя чувствует превосходно, он в этой маске гармоничен… Вообще Сергей прекрасный актер, он все старается пробовать новое, необычное для себя.
Ну, а Максим Вахрушев — он вообще похож на Юла, поскольку тоже имеет восточные корни, бурятские в данном случае.
— У вас в спектакле Юла играют два актера — Максим Вахрушев и Сергей Лисинчук?
— Да. Максим идеально подошел для первой части истории. И это не просто деление «до и после «Оскара», все несколько сложнее. Сергей Лисинчук играет не просто повзрослевшего Юла, а то смутное и противоречивое начало, которое проявляется в человеке, когда он проходит целый ряд метаморфоз.
— И каков же главный посыл спектакля?
— Дать зрителю понять, почему можно гордиться тем, что в нашем городе жил Юл Бриннер. А еще для меня это спектакль о пути к успеху и цене успеха. Важно, чтобы зритель задался вопросом: а всегда ли нужно карабкаться так высоко, не задумываясь, а что же у тебя под ногами…