Коренные приморские: как живут и почему вымирают малые народы

Как только скончается последний из них — язык канет в небытие. Почему сложилась такая ситуация, выясняло «Восток-Медиа».

Люди

Большинство представителей коренных малочисленных народов (КМНС) проживает в пяти районах Приморского края — Ольгинском, Лазовском, Тернейском, Пожарском и Красноармейском. Самая многочисленная группа — удэгейцы. По последним опубликованным данным количество приморских удэгейцев близко к полутора тысячам. В основном они проживают в селе Агзу Тернейского района и селе Рощино Красноармейского района. Представители другой, менее многочисленной группы, тазы, в основном, живут в Лазовском и Ольгинском районах. Кроме уже упомянутых народов, Приморье — родина и нанайцев. Всего в Союз коренных малочисленных народов Приморского края входят 13 национальных общин из всех пяти районов (разрозненные группы образуют независимые общины, несмотря на принадлежность к одному народу).

Председатель Союза КМНС Валентин Андрейцев говорит, что проблемы, к примеру, удэгейцев носят системный характер — ассимиляция, запреты народного промысла, сложности бытового характера и многое другое.

«Проблем достаточно. В первую очередь, это ассимиляция и не только территориальная, но и культурная. Малые народности активно смешиваются с другими группами, теряя свою идентичность. Мы видим единственный выход — создание национально-культурных центров в пяти районах края, где будут работать именно представители КМНС. Они будут возрождать традиционные промыслы и рукоделие, проводить уроки по изучению родного языка. Это, в свою очередь, будет способствовать развитию этно-туризма и привлекать людей в отдаленные районы края», — сообщает Валентин Андрейцев.

На государственном уровне есть достаточно сильные программы, которые поддерживают КМНС и помогают сохранению их культурной идентичности. Однако, по словам Андрейцева, экспертам приходится самостоятельно вести национальные проекты и бороться за строительство культурных центров.

Кроме того «на месте стоят» отрасли традиционной хозяйственной деятельности — рыболовства, охоты, сбора дикоросов. На стагнацию этих направлений прямо влияет отсутствие государственной поддержки. Конечно, сейчас общины начали получать гранты на развитие, но после того как целевые деньги заканчиваются, работа встает.

Языки

Проблема сохранения языка стоит очень остро. Специалисты по лингвистике говорят, что в скором времени удегейского диалекта может вообще не остаться. При этом работа над сохранением речи малого народа «подвисла» и ведется только силами активных сельских жителей.

По данным Союза КМНС, людей, способных разговаривать на удэгейском, осталось менее десяти человек. Президент России еще в 2019 году давал правительству поручение о сохранении языка, но до конца вопрос решить не удалось: московская компания, которая взялась за изучение диалекта, работы свернула. Есть вероятность, что специалистам на эти изыскания попросту не хватило ресурсов.

Жители Красноармейского района, в частности удэгейцы, понимают, что язык исчезает и создают специальные группы в интернете, а также собираются в местной библиотеке и изучают удэгейский язык.

«Люди языка не знают, уезжают из сел за лучшей жизнью и теряют связь со своими корнями, уменьшая таким образом количество представителей малых народов, ведущих традиционный промысел. Например, есть село Дальний Кут, в котором жило очень много удегейцев. С недавних пор люди начали переезжать оттуда, потому что местную школу закрыли. Молодежь, которая покидает села, уезжает не в соседние населенные пункты, а в крупные центры, где происходит культурная ассимиляция», — говорит Елена Белоногова, жительница одного из сел.

Сёла

Хотя у государства есть принятая устойчивая концепция по поддержке КМНС, но, на местах, по словам удэгейцев, она выполняется достаточно номинально и это вызывает у них беспокойство.

Представители народностей уже много лет пытаются добиться благоприятных условий для формирования и развития народного промысла — охоты и рыбалки. С 2016 года для КМНС начали формировать рыболовные участки, в 2018 году их закрепили и на сегодняшний день у около 14 краевых рыболовных участков, закреплены за общинами. При этом у селян нет мощностей для переработки рыбы, и они вынуждены обращаться к промышленным компаниям, которые ведут себя не всегда честно.

Охота — традиционный промысел местных народов тоже страдает из-за излишней забюрократизированности. При этом охотники тазов и удэгейцев не имеют льготных разрешений и вынуждены в общем порядке покупать лицензии для ведения промысла.

Еще одна проблема — доступность здравоохранения: в удаленных селах, где обычно живут представители коренных малых народностей, ФАПы находятся в достаточно удручающем состоянии. Современного оборудования там нет, и люди не раз обращались к властям для решения этих проблем.

«Работа определенная идет, мы общинами принимаем участие во всевозможных грантовых историях, в прошлом году четыре общины получили гранты, но их не всегда можно выиграть и после окончания грантов работа встает, поэтому нам нужна программа поддержки культуры и промысла коренных народов», — говорят в Союзе коренных малочисленных народов.

Также местным жителям некуда сдавать дикоросы, которые они собирают.В советские времена были специальные компании, куда дары тайги сдавались на обработку. Сейчас же практика утрачена. Однако, это проблема не регионального характера, а федерального и есть вероятность, что власти всерьез возьмутся за ее решение.

Представители КМНС говорят, что их численность, без государственной поддержки, продолжит уменьшаться. И им прямо сейчас необходима поддержка, как на уровне края, так и на уровне страны. В противном случае через несколько лет от тазов и удэгейцев в Приморском крае останутся разве что воспоминания.