Актёр Сергей Коврижиных: «Главное — не достичь идеала»

Путь от холста до сцены

— Вы с детства мечтали стать актером?

— Не совсем. После школы я пошёл учиться в художественное училище, хотел стать художником, живописцем.

Так получилось, что в школе я много рисовал, мне нравилось этим заниматься. И поступил я легко, и учился хорошо. Но вот уже к моменту окончания училища возникло другое желание — заниматься актерством. Я задумался о том, как хочу выражать себя в искусстве — через изображение или через себя, свои эмоции. И понял, что хочу второго. Конечно, сомнений было много, но желание пересилило и я пошел и подал документы. И поступил.

Считаю, что годы учёбы в художественном училище меня обогатили, помогли мне как артисту. Занятия живописью, рисунком развивают образное мышление. Я осознанно шёл на театральный, чтобы отдавать свое творчество людям напрямую, не через картины, а непосредственно общаясь со зрителем.

Помню, ответил на вопрос Ирины Лыткиной (а я поступил на её курс): думаю, что та связь, которая рождается между актёром и зрителем здесь и сейчас, она живая, честная, это открытое общение.

Театр так много даёт человеку! Это возможность остановиться в суете и бесконечном беге и подумать о главном. Это возможность ощутить своё единство с другими людьми, понять, что есть и другие люди, которые переживают такие же эмоции, думают о том же. Ведь если об этом написал драматург, значит, есть и другие люди, похожие на меня… Актёрская профессия помогает развить душу, научить соучаствовать, сопереживать. Это очень важно.

— Вы никогда более не возвращались к изобразительному искусству?

— Удивительно, но даже не тянуло. Никогда. Думаю, та творческая энергия, которая уходила в живопись, теперь вся уходит в актёрскую работу, я самовыражаюсь полностью. Не жалею, что учился живописи, и не жалею, что сейчас не рисую.

— Как вы учились на актёрском, ведь ваши сокурсники были младше вас?

— В целом у нас был очень, несмотря ни на что, дружный курс, творческая атмосфера. Да и для меня не было дела, моложе меня человек или нет.

Пока молодой — отдавай всего себя

— Как и все студенты того времени, вы выходили в массовке в спектаклях театра имени Горького?

— Нет! Наш курс не попал. Но это не уменьшило моего желания попасть работать в этот театр. Потому что я много ходил на спектакли, смотрел… И всё больше в этот театр влюблялся. И хотел здесь работать, в этой труппе, сильной, яркой.

— И вас сразу взяли?

— Да. Как-то легко сложился разговор с Ефимом Семёновичем, словно само собой. Первый ввод у меня был в «Борисе Годунове». У меня ведь никакого опыта работы на сцене такого размера не было! И когда впервые вышел на эту сцену, это были такие эмоции! Сразу пришлось искать способы правильно работать здесь, чтобы голос не проваливался, чтобы попасть в точку…

— Когда сегодня вы встречаете в коридоре театра Ирину Лыткину, она для вас всё так же мастер, учитель?

— Да! Я благодарен ей за всё, что она вложила в нас, студентов, за её внимательность к нам, за то, что не жалела на нас сил и времени. Разбирая отрывки, мы могли одну и ту же фразу крутить так и иначе, вскрывая в ней всё новые оттенки эмоций, глубины, смысла… Этот багаж очень помогает в работе, это основа работы актёра. Она научила нас вникать в суть образа.

— Помните свою первую крупную роль?

— В спектакле «Прощание в июне». Это было настолько для меня важно, что я себя каждый раз настраивал играть так, словно в последний. Словно завтра не будет. Молодой был… С другой стороны, пока молодой — надо отдавать всего себя.

Не для автографа…

— В списке ваших ролей такие бесспорные романтические герои, как Сирано де Бержерак, мистер Дарси… Да даже Тагаки во «Фрегате «София»…

— Да, действительно. Но чаще всего я чувствую себя совсем не как романтический герой. Приходится искать его слабости, минуты душевной боли, чтобы увидеть, в чём он проявляется как человек, как обычный человек, уязвимый, а не как самоуверенный властитель дамских грёз. И тогда он становится на сцене настоящим. Вообще в каждой роли я стараюсь искать именно такие моменты, нюансы — и тогда герой становится мне понятен, становится родственной душой, которого я понимаю и которому сопереживаю.

Кстати, и зритель ведь чаще начинает верить герою именно тогда, когда видит в нём не супермена, а человека, которому может быть больно, который сомневается и переживает…

— Спектакль «Сирано де Бержерак», как мне кажется, был очень сильной работой. Как вы отнеслись к тому, что вас назначили на роль Сирано?

— Я очень хотел эту роль, что ж скрывать! Это же такой образ! В 2008 году на сцене нашего театра были гастроли — и Сирано играл Сергей Безруков. Как я тогда себе представлял, как бы мог сыграть, как хотелось!

Так что когда Вячеслав Стародубцев предложил, это было как мечта, которая сбылась! Конечно, это ответственная работа, не просто главная роль… Это…

— Как Ромео сыграть?

— Да! И как же было интересно проникать в этого персонажа, когда он влюблён, раним, когда не изображает бретёра. Вот это самые тонкие, самые интересные эпизоды. Как герой ломает себя, переступает через свою гордость и самолюбие ради любимой. Это — настоящее, это — его суть!

— А когда вы репетировали мистера Дарси, не боялись конкуренции с Колином Фёртом?

— Нет. И с режиссёром мы об этом не говорили. Мы старались найти в нём нечто несерьёзное, найти в нём нечто живое, внутреннего ребёнка. И так для меня открылся вместо чопорного англичанина живой человек, испытывающий сильные живые чувства.

Помню, никак не шла сцена с признанием Элизабет и Дарси. И режиссёр посоветовал дойти в объяснении буквально до слёз, обнажить натуру героя буквально до беззащитности. И вот тогда всё пошло, как надо. Я увидел, как высока его любовь, что он готов на всё ради любимой и её счастья.

— Ещё одна ваша интересная роль — Иешуа в «Мастере и Маргарите»… Вам просто везёт!

— Да, согласен с вами. Работая над ролью Иешуа, я прежде всего пытался, старался понять, какой это человек. И понял. Иешуа любит всех. Всех, до единого. Для нас такая любовь недостижима. Мы ненавидим кого-то, кого-то боимся. А он — нет. Он был воплощением божественной любви, не осуждал человека, а понимал его и видел в нём божественную искру. Он видел эту искру — образ божий — даже в последнем негодяе.

Он сознательно прошёл свой путь до Голгофы, в этом его величие — идти навстречу своему предназначению.

Как это сыграть? Роль невероятно ответственная, невероятно интересная. И важно играть человека, а не пытаться изобразить бога. Я много думал, когда работал над этой ролью, и понял, что постичь этот образ до конца просто невозможно…

— И Эдипа вам довелось сыграть…

— Да. И это был совершенно другой театр, мы ведь ставили постановку классическую, как в театре Древней Греции. Вы только вдумайтесь — тогда актёры были уверены, что играют для богов! Это просто космос, совсем другое нечто. А раз актёры играют для богов, то они и мыслят другими масштабами, почти вселенскими, отсюда и все приёмы игры… Это была очень важная, интересная, познавательная работа.

Здесь как дома

— Вы работали с разными режиссёрами…

— И каждый режиссёр даёт тебе что-то полезное, что ты берёшь себе обязательно и пополняешь свой творческий багаж. Главное — прислушиваться, потому что режиссёр видит спектакль в целом, а задача актёра — прислушаться к тому, что от него хотят, и реализовать эту задумку, пропустить режиссёрский замысел через себя, понять и принять. Тогда и роль будет любимой и радостной, и итог работы, со-творчества — замечательным. Поверьте, когда я думаю о многих режиссёрах, с кем довелось работать, у меня и сегодня теплеет на душе.

— Вы послушный актёр?

— Внутри всегда есть немного режиссёрских амбиций. Но, повторюсь, важно не забывать, что полностью картину видит только режиссёр. И если ты начнёшь реализовывать свою идею, а не его, твоя роль будет смотреться чужеродной в спектакле. Об этом всегда нужно помнить. Как и о том, что любая постановка — это большая совместная работа, а не только одного человека.

— Театр имени Горького — он какой?

— Большой. Дружный. Весёлый. Хороший. Творческий.

— Что бы вы пожелали театру в 90-летие и себе как актёру этого театра?

— Театру — творческих свершений, новых достижений, интересных постановок. Чтобы он полноводным, как река.

А себе… Мне очень комфортно в театре имени Горького, я даже представить не могу, где бы я мог существовать как артист, если не на этой сцене. Здесь словно дом. Так что желаю себе любви, понимания, гармонии — и новых интересных ролей.