Нужно быть строгим, они понимают все — учитель о работе со школьниками

История каждого профессионала уникальна, но всех их объединяет одно: любовь к своим ученикам и желание не только передать им важные знания, но и воспитать из каждого ребенка настоящего Человека. В проекте «Портрет педагога» мы расскажем о тех, кто отдал всего себя нам и нашему будущему.

Почти каждое утро в течение 36 лет Наталья Гудина — для учеников строго: Наталья Владимировна — идет в школу. Заходит в кабинет русского языка и литературы лицея №41 Владивостока. Готовится к началу очередного урока.

Тысячи часов у доски, успехи сотен выпускников не остались незамеченными: педагог награждена множеством грамот и благодарностей — от министерства образования и науки России, Думы Владивостока. Преподаватель стала победителем конкурса лучших учителей в рамках нацпроекта «Образование».

Впрочем, на торжественных церемониях редко услышишь, что об этом думает сам учитель. А мы узнали.

— Наталья Владимировна, почему вы решили связать свою жизнь с преподавательской деятельностью? И почему выбрали именно этот предмет — русский и литература?

Ой, вы знаете, это очень сложный вопрос. Я даже не знаю, как так получилось… Почему-то было желание. У меня мама педагог, у нее двоюродная сестра тоже педагог. Меня пытались отговорить. Говорили, что это очень сложная профессия. Все равно я пошла. В общем-то, нисколько не пожалела.

Было время, 90-е годы, когда можно было поменять профессию. Страна была в таком состоянии, что люди зарабатывали деньги не по профессии, как и многие учителя. Я решила остаться.

Почему русский язык и литература? Мне очень нравилась математика, честно говоря (смеется). По алгебре у меня были отличные результаты, но как-то не дружила я с геометрией. Нет у меня пространственного мышления что ли, было ощущение, что я там вообще ничего не понимаю.

Хотя, когда я сдавала экзамены в школе по английскому языку, мне советовали идти на учителя английского языка. И даже вызывали мою маму, чтобы она меня уговорила. Но с английским языком тоже у меня не все сложилось хорошо. Поэтому, вот, русский язык и литература.

— Ваш предмет — особенный, ведь зачастую приходится говорить с учениками о морали.

Школьники знают прекрасно, что они могут высказывать свою точку зрения на уроках литературы, что литература — это интерпретация. Но она должна быть доказана, понимаете, доказана текстом, а не «потому что я так хочу». Стараемся таким образом заставить их читать, работать с текстом более внимательно.

И, конечно, это единственный предмет, я думаю, где на проверку тетрадей тратится огромное количество времени. Но что делать — такова специфика нашего предмета.

— Помните свой первый класс и год работы — сложно ли было справиться в первый раз?

Мне повезло, потому что когда я пришла работать в школу, мне дали два четвертых класса. Тогда четвертые классы были еще не начальной школой. Было не очень сложно. А некоторые мои одногруппницы попали в школы, где им дали сразу старшие классы. Там было сложновато, наверное начинать.

Хотя у нас была практика тогда: на четвертом курсе мы уходили на месяц на практику по русскому языку, а на пятом курсе мы практически четверть работали по литературе. Это был большой плюс. Сейчас, я знаю, программы сокращены, практика небольшая у тех, кто выпускается.

Как-то так — два четвертых класса плюс классное руководство. Я их потом выпустила, довела до одиннадцатого класса. Мы до сих пор встречаемся. Слышу только слова благодарности (смеется). Хотя… Были моменты.

Когда я пришла, я думала, что они все хорошие, начала их жалеть. Потом поняла, что они начинают на шею садиться. Пришлось немножко быть посерьезнее. Родители меня поддерживали, на все мои замечания, вопросы реагировали очень хорошо, помогали в работе. Когда я выпускала этот класс, я им сказала огромное спасибо. Это их заслуга в том, что я осталась работать в школе.

— В любом классе есть трудные дети. Как вы научились находить к ним подход?

Знаете, в этом классе были трудные дети. В пятом классе убегали из дома. Семьи были разные. Были пьющие и многодетные — я и ими занималась, ребенка отправляла в детский дом, потому что мама тогда была на принудительном лечении от алкоголизма. Но как-то находили подход к ним, работали с родителями и с детьми.

Наверное, нужно просто их любить, стараться им помочь. И, естественно, быть строгим, наказывать, когда нужно — они понимают это все, сначала могут злиться, но потом оценивают все правильно.

— Есть ли у учителей любимчики или всех любят одинаково?

Любимчиками, наверное, как раз являются эти трудные подростки. Потому что хочешь, чтобы они справились, прилагаешь больше сил. Конечно, нам больше нравятся дети, которые хорошо учатся, не проблемные дети. Но они должны видеть, что ты относишься ко всем одинаково.

Если кто-то не готов к уроку, то 2 получат все — и отличники, и хорошисты, и двоечники. Был у меня момент, когда я была классным руководителем класса, где училась моя дочь. Когда я их выпускала, они все мне сказали, что я к ней относилась хуже, чем к другим — более строго. Чему я порадовалась: значит, я была права.

— Сейчас идет много дискуссий о том, необходимо ли усилить воспитательную роль школы.

Мы не только учим, мы же их тоже воспитываем. Мы еще и классные руководители, мы с ними везде, так сказать, катаемся. На уроках литературы разговариваем — это воспитательный процесс непрекращающийся. Какие-то ситуации в классе случаются, стараемся, чтобы они избежали конфликтов. Конечно же, родители должны еще помогать.

Очень сложно сейчас: иногда мы говорим одно, а родители — совсем другое, понимаете. Ребенок, конечно же, будет слушать родителей.

— Какие необычные методики преподавания вы используете в своей работе?

Мы очень много с детьми ездим по краю, по разным экскурсиям. У нас есть замечательные горы магические — мы все их с ними обошли. И в таких поездках неформальное общение тоже позволяет каким-то образом повлиять на детей.

Они очень любят, кстати, общаться с родителями и учителями в такой неформальной обстановке. Иногда бывает в конце четверти, после генеральной уборки: «А давайте чаю попьем». И начинается — у кого что наболело.

— Что в обучении изменила пандемия коронавируса?

Дети, больше половины из них, просто-напросто решили, что это возможность не работать своей головой, а просто списать и оставить работу учителю. Был минус для детей в этом плане. Потом, когда мы вышли на учебу, было сложно их снова собрать, заставить работать так, как положено.

— Сейчас часто поднимают вопрос о необходимости отмены ЕГЭ, системы тестовой оценки знаний. Так ли это необходимо?

ЕГЭ — это возможность для детей, которые живут в небольших городах, поступить в тот вуз, в который они хотят.

Раньше была такая система, что ребенок должен был ехать сам подавать документы. Не у всех родителей была возможность отправить его из какого-то поселка, например, даже в краевой центр, не говоря уже о вузах столицы. А сейчас есть возможность поступить туда и поехать только тогда, когда он знает, что поступил.

— Какую мысль, вы считаете, важнее всего донести до детей, чтоб они запомнили это на всю жизнь?

Я вспоминаю фразу профессора Преображенского из повести «Собачье сердце»: «Каждый должен заниматься своим делом и делать его добросовестно». Это самое главное.