«Сейсмика — большой бизнес»: выдержат ли здания во Владивостоке землетрясение?

— Сергей, для начала хотела бы уточнить: как среди строителей оценивается сейсмоактивность во Владивостоке, на какой уровень? Разные эксперты говорят о средних — 5-6-7 баллах, но в море периодически где-то в сотнях километрах от Владивостока тоже фиксируют очаги активности, порой более сильные.

— Строители не оценивают, оценивают геологи: они разрабатывают карты, строители берут эти карты и смотрят. Если говорить про Владивосток, то он находится в шестибалльной зоне, а какие баллы в море, нам не очень важно.

— Может быть во Владивостоке тоже везде разная активность, в каких-то районах сильнее, допустим?

— На самом деле, вопрос этот глубоко наукой не изучен до сих пор. Да, есть мнение, что под каждой площадкой надо делать некое районирование. Такая инициатива выдвигалась, но она далеко не пошла, потому что это приведёт к довольно большому подорожанию. Поэтому детальных карт нет вообще.

— Разве убытки в случае землетрясения не обойдутся в бОльшую цену, чем стоило бы это исследование?

— Нет, это не обсуждают. Убытки это же и затраты сначала. По Владивостоку картина достаточно неконфликтная. История наблюдений показывает, что действительно мощных землетрясений здесь никогда не было, и научные данные это подтверждают, поэтому нет предпосылок, чтобы во Владивостоке делать детальную проработку территории. Это же город довольно спокойный по сравнению с Петропавловском-Камчатским, допустим, или с Магаданом.

— Но есть всё равно какие-то требования к строительству?

— Конечно есть. Всё чётко прописано в нормах. Территория до шести баллов считается не сейсмически опасной зоной. Соответственно, никакие здесь мероприятий по нормам проводить не нужно. Каждый балл приводит к удорожанию строительства примерно на 20%: при 7 баллах метр квадратный будет стоить уже не 100 тысяч рублей, а 120, при 8 баллах — 140 тысяч, а при девяти баллах строительство обычно даже запрещается совсем. У нас на Камчатке есть такие зоны, девятибалльные.

Нормы строительные очень хорошо это вопрос описывают, как делать, что делать. Здесь нет никаких мнений, всё уже конкретно, есть чёткая ясность.

— А по этим нормам какие элементы сейсмозащиты* у нас используются в зданиях, если используются, на что обращают внимание?

* Усиление сейсмостойкости здания происходит за счёт усиления конструкции / структуры здания, либо установки специальных устройств / создания особых форм, которые помогут гасить подземные вибрации и, соответственно, уменьшать нагрузку на объект. (прим. ред.)

— В Приморье нет сейсмоусиления, оно не требуется по нормам, ни на что внимание не нужно обращать.

Если, допустим, Петропавловск смотреть, то это контрфорсы**, идущие по наружному контуру на всю высоту здания, это массивные бетонные конструкции или усиленные перекрытия или усиленные проёмы***. В Приморье это не применяется, и не должно применяться по закону.

** Контрфорсы — вертикальные конструкции, поперечные стенки, которые используют для поддержки основной стены. Обычно имеют треугольную / трапециевидную форму. (прим. ред.)

*** Перекрытия и проёмы для сейсмозащиты могут усиливать углеродным волокном, стальными и базальтовыми сетками либо дополнительными металлическими балками (речь о них будет идти дальше). (прим. ред.)

— Даже к многоэтажкам, или допустим, к небоскребам, которые в бухте Федорова возводятся, это не применяется? (в частности ЖК «Аквамарин», первый небоскрёб Сибири и Дальнего Востока — прим. ред.)

— Нельзя применять, вот в чём суть. Если заказчик решит использовать какой-нибудь элемент усиления, то это будет прямое нарушение закона — нецелевая трата бюджетных средств. Коммерческий заказчик… как он возьмёт и применит элементы? Они ж стоят страшно дорого! Ну не требуется же по закону, как он будет объяснять людям, что дом дорогой получился?

(В ЖК «Аквамарин» из «усиленных конструкций» используется железобетонный монолитный каркас с высокой сейсмостойкостью шестого класса, указано на сайте подрядчика, но о контрфорсах и других архитектурных формах речи и правда не идёт — прим. ред.)

Это всё можно использовать в частном жилье. Оно относится к жилью с пониженной степенью ответственности, на него нормы строительные не распространяются. Там каждый делает, что хочет: владелец сам несёт ответственность.

А многоквартирные дома попадают под статус жилья нормального уровня ответственности, то есть среднего. В этом случае действуют нормы, а нарушение нормы — уголовная ответственность.

Не надо переживать, что во Владивостоке как-то что-то не прорабатывается. Всё хорошо продумано.

— Понятно, а если говорить не о каких-то особых оборудованиях-конструкциях****, а о чём-то более привычном, к примеру, о деформационных швах, бетоне армированном, что-то подобное тоже не применяется?

**** Под «особым оборудованием» понимаются устройства сейсмоизоляции: «воздушный подвижный» фундамент (здание приподнято над землёй на гибких опорах, которые в случае подземных колебаний двигаются в противоположную от волн сторону) и демпферы — устройства для гашения колебаний, встроенные непосредственно в здание, например многотонные маятники или блоки на верхних этажах, которые компенсируют наклон от толчков или сильного порыва ветра наклоном в противоположную сторону, как в здании «Тайбэй 101» в Тайване. (прим. ред.)

Под «особыми конструкциями» — ранее упомянутые контрфорсы и другие архитектурные формы. (прим. ред.)

— Конечно, представляете, допустим, армирование бетона*****: повысить прочность с 12% до 15% — подорожание уже вот какое, серьёзное. Прям деньги, деньги.

Швы деформационные… у нас есть три вида швов. Деформационные****** — это лишь одна из разновидностей. Их устанавливают, но только если модель потребует: если грунты определённые, возможна сильная усадка, если здание очень большое. И они обязательно определяются расчётами.

***** Армированный бетон — цементный состав, залитый в каркас-сетку из стекловолокна, стали или другого материала. Плотность бетона зависит от состава арматуры, её количества и размера сетки. (прим. ред.)

****** Деформационный шов — конструкция, которая помещается в свободное пространство между стенами / блоками и которая способна смыкаться и размыкаться. Её цель — сохранить целостность здания в случае расширения материала из-за температуры или влажности, усадки объекта, вибраций и других внешних факторов, которые способны разъединять блоки. (прим. ред.)

— Есть у нас какие-то такие большие здания, где что-то подобное применялось?

— Нет, в нашей зоне это не требуется по закону применять, вот в чём суть.

В целом, строительная наука СССР и России одна из лидирующих в мире, в Японии может ещё лучше наука строительная, ну и всё. У нас очень продуманная расчётная база и модель, поэтому надо, наоборот, гордиться, что у нас здания в принципе долго служат и аварий нет.

— А какие здания, можно сказать, лучше: старые, до XX века постройки, или новые? Где лучше расчёты ведутся, велись?

— Со старыми какая ситуация: тогда ещё не было создано вот этой строительной теории, она зародилась только в 50-е — 60-е годы. А ранее не было ещё таких методик, строили на глазок: закладывали где-то слишком много материала, где-то слишком мало.

Хотя сталинки прочные дома всё равно. Но это мы только про стены говорим, а здания-то не только стены, это же и другие системы: крыша, может, потечёт, она и стены в итоге разрушит.

Поэтому современные здания — самые лучшие, они более надёжные. Хотя, конечно, и там бывает порой брак, от этого никто не застрахован, но это уже форс-мажоры. На каждого рабочего не найдёшь надежного контролёра.

— А где, наверное, безопаснее жить: в мало- или многоэтажках?

— Ну, если это здание попадает под надзор, а под надзор попадает любое здание больше трёх этажей, то там проводится весь комплекс мероприятий проверочных: экспертиза проекта, государственный надзор, приёмка объекта. Конечно, там тоже могут быть нарушения и дефекты, брак, но всё же такое здание очень приближено к хорошему качеству. Строители в зависимости от высоты подбирают сечение колонн, армирование, класс бетона, и даже если будет 20 этажей, то просто эти показатели соответственно изменятся.

А маленькие здания, которые не попадают под надзор… тут уже как повезёт. В основном это коттеджи — от строителей всё зависит.

Вообще-то есть сложности в зданиях выше 75 метров. Вот там уже нагрузки очень высокие, эта модель имеет свои изъяны. А всё, что до этой высоты, у нас находится в пределах нормального расчётного усилия.

— Много у нас проблемных домов, как раз выше 75 метров?

— Их сейчас только готовятся строить. Хотя на Эгершельде у нас свечки высокие (к примеру, ЖК «Аквамарин»: 44 этажа, 154 м в высоту — прим. ред.). Это сложные объекты, на самом деле, там есть технические особенности, допустим, с подачей воды на этажи, сливной системой, ветровая нагрузка высокая у нас, в общем, это очень «инженерные» объекты. Они пока не строятся активно.

— Кстати, у нас как раз, возможно, даже ветер бОльшая проблема, чем сейсмоактивность.

— Да, тем не менее мы видим, что здания же не падают, ветер дует, правда, он сильный, но нагрузка выдерживается.

— А что используют как раз в качестве ветрозащиты?

— Стальные, бетонные конструкции обычно.

— Они какие-то более сложные, чем в менее ветреных городах?

— Обычный бетон армированный, у него достаточный предел упругости для разных целей.

— А если в целом о прочности зданий говорить, какие дома будут более устойчивые: кирпичные или какие-то панельки, с крупными конструкциями?

— В общем, считайте, что чем мельче элементы в здании, тем оно менее сейсмоустойчивое, чем крупнее, тем, наоборот, более устойчивое.

Если «в лоб», то панельные дома самые, наверное, прочные, а кирпичные — наоборот. По факту всё равно каждый объект изучается и тогда уже решается. Но всё равно в грубом виде так можно сказать.

— Ещё слышала, что, если дома признают неустойчивыми, их укрепляют. У нас была такая практика во Владивостоке?

— Действительно, если объект имеет высокий процент износа, то он в установленном порядке может быть признанным аварийным и попасть в государственную программу реконструкции аварийного жилья. Но, как правило, эти здания сносят, потому что они обычно в высоту по два-три этажа, смысла восстанавливать нет.

А вот например в Петропавловске-Камчатском была федеральная программа, и сотни домов усилили, уже построенных, трёх-пятиэтажные дома. Она лет пять, наверное, действовала, там был такой опыт усиления. В Приморье не было.

— А как это усиление происходит?

— Ну, происходит обетонирование стен, где большая свободная длина, рвов и швов. Сначала делается проект, намечается конструкция здания, архитекторы решают, какие усиления делать, рассчитывают, надо ли его укреплять, там уже конструкторы расставляют элементы усиления: диафрагмы******* всякие, контрфорсы в нужных местах, это всё не на глазок делается, это строится модель, это очень сложная работа и нервная.

******* Диафрагмы жёсткости — металлические конструкции, призванные соединить колонны, образовать горизонтальные пересечения. На этапе основного строительства это обычно горизонтальные балки, но в качестве укрепления эти конструкции могут быть диагональными и арочными, чтобы дополнительно поддержать горизонтальные. (прим. ред.)

— Скажем так, прочность этих зданий, их устойчивость, она моделируется или всё-таки уже на практике испытывается?

Нет, что вы, конечно, есть расчёты по устойчивости, по несущей способности, прочности. Там есть допуск, на ветровую нагрузку в частности, расчёты тоже есть отдельные.

— Кстати, я видела отчёт одной строительной компании, специалисты говорили, что, по их мнению, от 60 до 90% зданий в Приморье не сейсмостойкие. Как вы думаете, правда или нет?

— Ну, они и не должны быть сейсмостойкими, потому что карты районирования не требуют строительства сейсмостойких зданий, поэтому не должно быть на никаких элементов защиты.

В целом, сейсмика — это большой бизнес. Есть фирмы специальные, которые рассчитывают классы, есть фирмы другие, которые классы уменьшают, всё за деньги, это бизнес, в общем. Фирмы по сейсмике очень любят рассказывать, что это беда-беда. Почему? Потому что это их доход, это их контракты. Потому фирмам не надо верить, они все ангажированы.

Верить нужно учёным, которые делали исследования, особенно в СССР, наблюдения с помощью специальной аппаратуры, которые рисовали карты, вот это есть основа основ.

— То есть вы считаете, что в общем, здания, которые сейчас построены, рассчитаны, они сделаны хорошо и точно простоят, несмотря ни на что?

— Знаете, я диссертацию писал по ливнёвке, о проблеме, что дома затапливает во время дождя. Вот теоретически возможно построить такую ливневую систему, которая любой город от воды защитит. Но диаметр трубы будет настолько огромный, что город столько денег никогда в жизни не соберёт. Например, во Владивостоке только основные трассы обойдутся в примерно 40 миллиардов рублей, без внутриквартальной разводки. Даже на Золотой мост город почти 100 лет копил, и то без федеральной помощи бы не накопил.

То есть теоретически можно построить ливнёвку, которая защитит от любых тайфунов, но это будет очень дорого. Поэтому у нас все конструкции делают с расчетом на какой-то допуск. Модель расчёта, допустим, ливнёвки говорит, что проектировать надо такую, которая отведёт 80% воды, но 20% останутся, это нормальные принятые расчёты. Всё делается на какой-то степени.

100% гарантии, наверное, может быть, но это страшно дорогая вещь. А с допустимым уровнем ответственности наши здания строятся весьма хорошо. Всё-таки строительная наука у нас реально очень продвинутая.