Герой Приморья Владимир Чабанюк: «Мы победим. Не сомневайтесь»

Без пафоса

— Мой отец — офицер, мама — военнослужащая. Мы в Приморье приехали, в Уссурийск, когда я еще пацаном был — из другого гарнизона, — рассказывает Владимир Чабанюк. — Хотел тоже стать военным, но не сложилось. Увлёкся автомеханикой, отслужил срочную, стал работать…

Жизнь шла, как всегда, как у всех — до 24 февраля 2022 года. Владимир встретил симпатичную молодую девушку Нину, сыграли свадьбу в 2017 году. Потом родилась дочка. В 2020-м — сын. Жили, детей растили.

— Нина — из военной семьи, да и сама она уже много лет носит погоны — служит в полиции, — смеётся Владимир, заметив удивление корреспондента «Восток-Медиа»: такая хрупкая, нежная на вид его супруга. — Да, она ещё и кикбоксингом занимается! И детей к спорту приучаем: дочка на плавание ходит, на художественную гимнастику. Сын скоро начнёт футболом заниматься. И у нашей семьи много друзей-военных было. Уссурийск вообще город военных.

И слово «патриотизм» никогда не было для Владимира пафосным. Любить родину, гордиться её историей, славой предков, работать на благо родины — разве это пафосно?

Когда началась специальная военная операция, с первых дней участие в ней принимали друзья семьи Чабанюк — кадровые военные.

— СВО я поддерживал всей душой, — говорит Владимир. — Наши деды, прадеды чистили мир от нацизма, но вот получается, что надо завершить их работу. Надо идти вперёд. И наши друзья были на передовой. С первого дня. Потом стали поступать известия — кто-то получил ранение, кто-то погиб… И я постоянно думал о том, что мне нужно туда — к пацанам.

— Я смотрела на него и понимала, что мыслями он уже там — на передовой, — говорит Нина Чабанюк. — Понимала, о чём думает муж. Было очень тяжело и страшно. Но… Если мы все будем держать мужей, то кто будет родину защищать? Страшно отпустить любимого, да. Но как я могу его не поддержать, не подставить плечо? Мы — надёжный тыл для мужа и папы. И это очень непросто — отвечать на вопросы детей: «Мама, а папа живым вернётся?», сдерживать эмоции, улыбаться, когда внутри слезы наворачиваются — но держаться. Потому что так надо. Потому что так правильно…

Нина Чабанюк поддержала супруга в его решении пойти добровольцем в батальон «Тигр». В июле 2022 года он уже проходил тренировки и обучение на полигонах в Бамбурово и на Горностае, а в августе оказался на передовой.

Там всё иначе

— В районе Угледара, — уточняет Владимир Чабанюк. — Бомбежки постоянно. Обстрелы. Страшно было? Да. Страшно всем и всегда. Выход в окопы, на позицию — всегда страшно. Но надо идти и делать. Задача поставлена — надо выполнять. Преодолеть страх. И делать свою работу.

— Вы помните свои первые эмоции, чувства на передовой? Какие у вас были мысли?

— Мысли? Идти вперёд, выжить, не сдаваться. Такие вот были мысли…

На боевых позициях Владимир Чабанюк пробыл полтора года. Даже когда получил контузию — в январе 2023 года — он остался на боевом посту.

— Лёгкая была контузия, — пожимает он плечами. — Таблетки принимал, само прошло. Мне было важно быть там, с ребятами.

— Вы общались с местным населением? Как вас встречали?

— Да, конечно. Знаете, поразительно, что остались там в основном старики. Они говорили: мы здесь родились, жили всю жизнь, здесь родители наши похоронены, никуда не уйдём. В том населённом пункте, где мы стояли, оставалось около трёх сотен человек местных. Часть из них жила в церкви. Там церковь была, крепкая, вот там в подвалах и жили — и местные, и батюшка. Храм, он для всех един. Конечно, мы старались помочь, чем могли, помогали родным вывозить стариков — многие уже по состоянию здоровья просто не могли там оставаться, за многими приезжали родные, уговаривали, увозили. Мы всегда помогали.

Как нас встречали? Большинство — как родных, как освободителей. Трогательно было, когда они угощали нас, чем могли, от чистого сердца предлагали…

Но врать не стану, были и те, кто относился нейтрально, а были и «ждуны» — те, кто ждал возвращения ВСУ. Немного, но были… Мы к ним всегда присматривались, чтобы они звонков лишних не делали, телефоны проверяли постоянно.

— Как строится день человека на фронте? С чего, например, начинается утро?

— А его нет — утра… Понимаете, там все совсем по-другому. Время суток стирается. Никто не смотрит на часы, понимаете? Это жизнь по другим законам. Выходишь из подвала, из окопа — светло. Значит, день. Какая разница, полдень или «после обеда»? Никакой. Утро, вечер — все едино.

Спишь вприглядку, ведь стрельба идёт постоянно. Когда я стал командиром роты — в феврале 2023-го, у меня рация на плече всегда работала. И даже во сне слышишь переговоры по рации. Ты всегда в боевой готовности. Сравнивать с мирной жизнью это состояние нет смысла. Это совсем другое.

Плечом к плечу

За время пребывания в зоне СВО Владимир Чабанюк, который изначально был пулемётчиком, освоил множество видов стрелкового оружия — от автомата до миномёта, грубо говоря. Стал универсалом. Опытным солдатом. И хорошим командиром, настоящим батяней.

— В нашем батальоне «Тигр», — говорит он, — с самого первого дня была такая атмосфера — сплочённая, настоящая. Мы поддерживали друг друга, а иначе на фронте нельзя. И с мальчишками в моей роте я так же отношения строил. Они все понимали, что я хочу от них, что я от них требую. Мы должны работать как единый организм, слаженно. Так нас учил командир батальона, так командовал и я своей ротой.

— Знаете, — вступает в разговор Нина Чабанюк, — когда Володю с ранением привезли уже во Владивосток, в госпиталь ТОФ, к нему постоянно шли посетители, ребята, с которыми он был на передовой. Да и сегодня у нас дома дверь, бывает, не закрывается… Очень его поддерживали, помогали. Да и все полтора года, пока он был на передовой, нас очень поддерживали. У сына были проблемы со здоровьем — он несколько операций перенёс за это время — нам помогали постоянно. Эту поддержку я чувствовала всё время. И дома, просто от соседей. У нас частный дом, всё на мне. А тут, бывает, выглядываешь в окно — а на участке сосед траву косит. Мне, говорит, помочь несложно. Или заглянут соседи — как дела, что сделать нужно? Это дорогого стоит.

Позвонить домой с весточкой о том, как идут дела, Владимир Чабанюк смог впервые — после того, как в августе 2023-го оказался на передовой — только через полтора месяца.

— Со связью там всё непросто, — говорит он. — Это долго объяснять, про сим-карты, выноски… Словом, отправить домой сообщение и получить весточку из дома — это огромная радость. А уж когда посылки из дома приходят — с письмом, с рисунками детей — это счастье. Посылки, скажу как есть, и от семьи, и от жителей Приморья, и не только Приморья, но и из Краснодара, например, мы получали регулярно. Это как глоток счастья.

— Нина, а как вы жили эти полтора месяца, с августа 2023-го до первого звонка мужа с фронта?

Нина Чабанюк сегодня уже улыбается, рассказывая о том времени. А тогда… Тогда было очень тяжело. Вражеская пропаганда, машина ненависти работала исправно: за полтора месяца ей не один и не два раза позвонили «сослуживцы мужа», сообщавшие о его якобы гибели. А уж сколько грязи в сообщениях с анонимных левых номеров приходило!

— Было очень много провокаций, угроз, многие жёны тогда подверглись такому давлению, прошли через ад, — говорит она. — Не понимаю, как я это пережила. Думала о детях — им нельзя было показывать мои страхи, мои слёзы. Думала о муже, о том, что надо верить и ждать. А ещё важно было — чтобы Володя был уверен, что у нас здесь, дома, всё хорошо. Поэтому когда он звонил, что бы там ни было, говорили мы одно: у нас всё хорошо, мы тебя ждём и любим. Ведь это и есть — надёжный тыл, который так важен для бойца.

— Когда я позвонил и дозвонился, — вспоминает Владимир, — тогда, в первый раз, в трубке сначала только слёзы были… А я не удивляюсь. Это, естественно, это само собой.

— С того первого звонка, — говорит Нина Чабанюк, — у нас появился свой пароль, чтобы мы точно знали, что это муж звонит и это от меня сообщение ему.

— И не только с женой, — говорит Владимир. — С друзьями так же. Сразу обговорили: начинать надо разговор или сообщение с такого слова, а иначе — никак.

Понимаете, у той стороны связь — «Старлинк» там, все прочее — хорошо налажена, США в этом им помогают. Они взламывают системы, устраивают провокации близким и родным… Ну ничего, мы с этим научились бороться.

— Вы сказали, что поддержку земляков, отсюда, из тыла, из Приморья, вы получали и ощущали постоянно?

— Да, и не только наш батальон, но и 155-я бригада морпехов, и другие. Посылки, гуманитарка от жителей края, от Олега Николаевича Кожемяко… У нас со снабжением проблем не было. Гуманитарка всегда была на складе, ее всегда выдавали, не держали. То, что необходимо, всегда выдавали. Обмундирование, квадрокоптеры, прицелы, всё, что нужно.

И особенная тема — письма. От незнакомых людей, с такими словами, от которых сил прибавляется. Если бы вы знали, как это важно…

Награды достоин каждый

На груди у Владимира Чабанюка — строчка наград. Чуть ниже самой главной — звёздочки Героя Приморья.

— Вот эта, — говорит он, — Медаль ордена «За заслуги перед Отечеством». Вот это — знак отличия «За заслуги перед ДНР». Это — юбилейная медаль 155-й бригады морской пехоты, мы находились в её составе.

— Что значат для вас эти награды — все, включая «Герой Приморья»?

— Они бесценны. Это не просто какое-то железо, это вехи моей жизни там, это полтора года на фронте, это пот и кровь. Раньше я этого не понимал, да и невозможно это понять, пока не побываешь там. Не прочувствуешь на своей шкуре.

Награду «Герой Приморья» Владимиру Чабанюку вручали губернатор Приморского края Олег Кожемяко и командующий ТОФ Виктор Лиина.

— За что? — удивляется Владимир Чабанюк. — За то, что я не оставил позиции, когда получил контузию, за то, что остался поддерживать наступление наших ребят. Мы с моей ротой обеспечивали наступление, помогали 155-й бригаде, работали со всего оружия, которое имелось. За всё, за заслуги.

— Вы удивились, узнав, что вас представили к званию Героя Приморья?

— Да. Потому что на самом деле каждый, все мои пацаны в роте, все, кто там, — все достойны наград! Если бы я мог, я бы наградил каждого. Боягузов у меня в роте нет и не было. Скажу, что у моих ребят у многих есть награды — орденом Мужества многие награждены, медалью «За отвагу». Повторю — достойны все. Потому что есть приказ. И ты его выполняешь.

В декабре 2023 года Владимир Чабанюк получил тяжёлое ранение в ноги.

— Помню, что мысли, чувства все крутились вокруг одного: ЖИТЬ! — говорит он. — Жить, надо жить. Знаете, получилось так, что ранило меня за два дня до убытия в отпуск. Такая вот ирония судьбы, да. Приехал я в родное Приморье из госпиталя в Донецке не как отпускник, а как раненый. И лечился, и реабилитацию прохожу — и в данный момент — в госпитале ТОФ. 20 декабря ранило, а 27-го меня командир батальона Сергей Ефремов отправил бортом во Владивосток.

— О том, что Володя ранен, я узнала день в день, — вспоминает Нина Чабанюк. — Главное было — не напугать детей своей реакцией, своими эмоциями. Слёзы им не показывала. Ждала, когда его во Владивосток переведут. Нам помогли сослуживцы Володи — опять. Дали возможность жить во Владивостоке, пока его не выписали.

Когда мы к нему пришли в первый день в госпиталь, дочка — а ей уже пять, она всё понимает и очень гордится папой, — упала к нему на плечо и плакала, плакала… А потом уснула. Как малышка. Володю награждали в этот день, полная палата народу, а она — спала, ничего не слышала. Такой был сильный эмоциональный выплеск. А сын — ему три, когда папа уходил на фронт, 1,5 года было — первые пару дней говорил: дядя. Потому что папа — на фронте… А потом: все, утром глаза открывал — и сразу: мы идём к папе?

Победа будет за нами

— Как прошла реабилитация, Владимир?

— Ну, ещё прохожу лечение. Хромаю вот. Как-то, когда ноги разбинтовали, сел и посчитал. 11 дырок. На одной пять, на другой — шесть…

Знаете, очень хочу поблагодарить медиков, весь персонал госпиталя ТОФ. За их профессионализм, за душевность, за заботу, за отношение доброе. Какие они молодцы! Вообще в госпитале к тем, кто ранен на СВО, как к сыновьям относятся — все, от сестрички до начальника.

— Знаете, — вступает в разговор Нина Чабанюк, — такое отношение и поддержка — не редкость. Это очень греет. Но есть и другие. Те, кто, узнав, что мой муж доброволец, что он ранен, кривят лицо и осуждают. Есть такие. И только ухмыляются, когда я говорю, что муж поехал на СВО защищать — нас всех. И их в том числе.

— А ещё есть те, кто всерьёз говорит: а, вы за деньгами поехали, — говорит Владимир. — Ну да, тот ещё способ заработка. Честно скажу — если и были такие, кто за ленточку за деньгами поехал, так они давно домой вернулись. «Двухсотыми». Потому что осторожности в них не было, только ухарство какое-то. А на фронте так нельзя. Там надо осторожно, аккуратно, вдумчиво. Иного он не прощает.

Фронт — это артиллерия и беспилотники. И вот слух там обостряется — просто невозможно как. Писк летящего дрона моментально слышишь и начинаешь искать — где он, с какой стороны… И зрение. Зрение как у кошек становится. Ночью — а там всё передвижение в основном ночью происходит — спокойно без фонарика можешь ходить. То есть обостряются те чувства и какие-то органы осязания, которые необходимы для выживания. Интуиция, бдительность, осторожность… Это правда. Фронт меняет человека.

— Вы вернулись другим?

— Конечно. Я там понял и оценил, что такое надёжный тыл, семья. Прочувствовал, как я их люблю, и как мне нужны их любовь и вера. Как важно знать, что тебя ждут. В одном из населённых пунктов мы жили в подвале трёхэтажки. Я там на стене все рисунки от детей повесил, письма, и те, что от незнакомых людей приходили. Зайдёшь вот так — и душа отогревается, на сердце хорошо.

— Владимир, говорят, война ожесточает…

— К кому? К врагу? Да. А к родным людям… Нет, только ближе становишься, только сердечнее.

— Вы думаете о жизни после реабилитации?

— Если я восстановлюсь полностью, то вернусь на СВО. Но только если ноги будут работать, как положено. На фронте нужно быть быстрым и манёвренным, а не обузой для ребят.

— Я понимаю, что муж думает о возвращении на СВО, — говорит Нина. — Мы это обсуждали. И да, отпускать его неимоверно тяжело, и я бы очень хотела, чтобы он остался, чтобы не переживать все эти эмоции снова, но… Но я понимаю, что это его выбор, и мне остается только его поддерживать. И верить, что он вернётся живым и здоровым. Это и значит — быть женой бойца, быть тылом и опорой. Я знаю примеры, когда мужчины уходили на СВО, а жёны закатывали им истерики и разводились, семьи их не поддерживали. На мой взгляд, это предательство. Самое настоящее.

Ребята едут не отдыхать, ребята едут не развлекаться, они едут защищать родину. У нас сын растёт — папа должен быть для него примером. И для дочки. Кстати, дочь у нас — настоящий патриот, она очень гордится папой. В детском саду, куда дети ходят, висела стенгазета с фотографией Владимира и рассказом о нём, так и сын, и дочь — всем показывали, рассказывали, что это их папа. Это правильно.

— Владимир, вы верите, что мы победим?

— Разумеется. А как иначе? На передовой нет тех, кто не верит в победу. Вера всегда должна быть, тем более, что Россия — страна, которая всегда побеждает. Все знают, что мы идем, мы будем идти до конца. Победа будет за нами.

А детей у Владимира Чабанюка зовут Мира и Дамир. И самое важное в этих именах — мир. Мир, за который сражался и получил ранения их отец. Как и каждый боец на СВО. Об этом стоит помнить.