Напомним, капитан теплохода «North Spirit» Борис Терсинцев вместе с другим членом экипажа Игорем Шумик попали в плен к камерунским пиратам 16 мая. Теплоход под греческим флагом встал на якорь в порт Камеруна. В этот же день с двух бортов к судну причалили две лодки с двадцатью вооруженными людьми. Они вывели экипаж на верхнюю палубу, уложили их лицом вниз. Банда ограбила теплоход, а после этого захватила с собой в качестве заложников капитана и старшего механика и скрылась. Освободили россиян 4 июля. «Старший пиратов спокойно сказал: если не пойдете добровольно, начнем убивать твоих людей. Пререкательства могли привести к обострению ситуации. Она была и без того накалена - хватило бы малейшей искры, чтобы пираты перешли от слов к делу. Чтобы не спровоцировать их, пришлось сесть к ним в лодку, - вспоминает капитан. - Нас держали в хижине из шести столбов, накрытой пальмовыми листьями. Она находилась в центре военного лагеря бандитов. Вокруг нас постоянно дежурили от двух до 15 человек с автоматами. Из еды нам давали в день по пачке сублимированной лапши и воду. Но пить ее мы отказались сразу - ее набирали из вырытых в земле ям, там скапливалась вода после дождя. Нам иногда привозили фасованную воду, но не часто. Приходилось пить из лужи». «Постоянное насилие, каждый день угрозы - бандиты обещали убить нас, отрезать пальцы, руки, стопы. Они постоянно палили в нашу сторону. Например, выпустят автоматную очередь рядом со мной так, что пули проходили всего в нескольких миллиметрах от лица, - рассказал Борис Терсинцев. - Каждый день они накачивались наркотиками, напивались. Постоянно ходили обкуренными». Про освобождение капитан говорит так: «Это самый страшный момент из всех, что с нами случались. Это не передашь словами. Как правило, заложников живыми не отдают. Нам надо было пересесть из одной лодки в другую, и за это время могло произойти, что угодно. В течение двух - трех часов напряжение было страшное. Но все прошло успешно: мы пересели, катера разошлись в разные стороны. Нам сказали, что мы едем в Калабар, и до него мы шли часа полтора. В этот же день нам разрешили двухминутный разговор с частного телефона. Я тут же позвонил домой, чтобы родные услышали мой голос и поняли, что все в порядке». 
