Доживем до: приморские лесозаготовители мечтает тихо пережить времена турбулентности

Поставили на паузу

А на самом деле одной из самых экспортноориентированных отраслей промышленности края сегодня живется нелегко. Казалось бы, где пандемия, а где лес-кругляк, но…

— Сегодня в нашем бизнесе ситуация близкая к турбулентности, — рассказывает Лариса Бутенко, предприниматель, занимающийся деревопереработкой. — Многие лесозаготовители существуют только как юридические лица, но не занимаются временно своей деятельностью, заготовка стоит на паузе.

И причин тому несколько, отмечает предприниматель. Во-первых, пандемия, когда многие предприятия вынуждены были временно приостановить деятельность. Во-вторых, ни для кого не секрет, что основной рынок сбыта приморской древесины — Китай. Многие закупщики — представители китайских компаний, которые жили во Владивостоке, перед самым началом пандемии уехали домой, в Поднебесную, отмечать восточный новый год. И не смогли вернуться из-за закрытия границ. Так что количество оптовых покупателей сократилось. Соответственно снизилась цена на кругляк на рынке, потому что предложение превышает спрос. Закупок мало, цену за лес дают ниже, чем всегда, — и кому выгодно работать в таких условиях?

Кроме того, по словам Ларисы Бутенко, с появлением на границе с Китаем бесконечных очередей из фур (что тоже частично связано с пандемией) в Приморском крае снизили темпы работы деревопереработчики. Еще недавно фуры с лесоматериалом могли простаивать неделями на границе, принося тем самым огромные убытки.

— По опыту нашего предприятия — максимальный срок «путешествия» фуры от загрузки деревом до проезда в Китай — 45 суток! — рассказала предприниматель. — Это было еще до введения электронной очереди, с тех пор ситуация улучшилась, но задержки все же случаются и по сей день. А хранение древесины требует определенных условий, которые в контейнере фуры просто нельзя выдержать, поэтому ясно, что дерево портится и теряет стоимость. Из-за этого многие понесли убытки от простоя, обесценивания древесины ценных пород, ну и снизили количество экспортных поставок. Все это вместе привело к тому, что лесозаготовка стала либо убыточной, либо на грани рентабельности.

Замерли на границе

Означает ли это, что лес в Приморье стали меньше рубить? И вообще — есть ли у нас, что рубить, ведь обывательское представление о том, что «леса не осталось, одна голая земля», «все у нас китайцы вырубили», старательно поддерживается в массах.

— Да, те, кто ездит в Суйфэньхе, знает, что там на вокзале и подъездных путях буквально толпятся вагоны с деревом и древесиной из России, — говорит Лариса Бутенко. — Подчеркну — именно из России, не из Приморья. Но почему так много вагонов с лесом? Потому что исторически сложилось, что в этот город идет весь сибирский лес, то есть то, что пилится не только в Приморье, но и на Дальнем Востоке и в Сибири.

Кроме того, Суйфэньхе — огромный деревоперерабатывающий хаб, один из крупнейших в Китае. Весь приходящий туда кругляк там же и перерабатывается, далее по территории Китая кругляк уже не идет, только переработанный пиломатериал.

На экспорт из Приморья, по словам экспертов, в основном идут дуб и ясень, а также липа. Наши приморские дуб и ясень, кстати, ценятся покупателями за очень красивый рисунок древесины. Это те породы, на которых и зарабатывают деньги лесозаготовителя. А остальные заготавливаются просто потому, что они растут там же, где дуб и ясень. Просто лес у нас в Приморье смешанный, и если пилить одно, то и другое тоже.

— Замечу, что дуб и ясень экспортировать тоже не так просто, — говорит Лариса Бутенко. — Нужны специальные разрешения по форме СИТЭС (конвенция о международной торговле видами дикой фауны и флоры, находящимися под угрозой исчезновения), чтобы доказать легальность происхождения древесины. То есть наши экспортеры сначала отвозят весь набор необходимых документов в Хабаровск, как мы говорим, от пня начиная (кто заготовил, кто кому продал, кто переработал и так далее), эти документы все проверяются. И только после того выдается разрешение на экспорт, с которым древесина и покидает пределы РФ.

Рассказы о «левых» рубках, беззаконных и диких, опять же считают эксперты, весьма преувеличены. Равно как и споры вокруг вырубки липы.

Пчеловод лесорубу не товарищ?

Почему сталкиваются интересы пчеловодов и лесозаготовителей? Потому что за сбором меда пчеловоды едут к той липе, которая расположена рядом с дорогами (причем показательно, что если это лесные дороги, то можно быть уверенными на 100 процентов, что их как раз содержат лесозаготовители). Это понятно — так и удобнее, и дешевле. Очень мало кто из людей, занимающихся сбором меда, готов взять в аренду участок леса, зарегистрировать его как пасеку, взять на себя ответственность за противопожарную его безопасность, за сохранность леса (ведь многие используют рядом растущие деревья для отопления, например).

С другой стороны, и лесозаготовителям удобно пилить ту липу, которая растет рядом с дорогой. Так что здесь, конечно, возникает конфликт интересов.

— Но липа — быстрорастущее дерево, — говорит Лариса Бутенко. — Если дубу, чтобы быть пригодным к коммерческому использования, надо расти 100-150 лет, то липа через 50 лет — старое дерево. Ну и она хорошо растет в условиях приморского леса. Так что не стоит думать, что липе в крае пришел конец. Ничего подобного. Лес вообще — восстанавливаемый ресурс, в отличие, например, от нефти или газа. Он снова вырастет, особенно, если вовремя делать посадки.

И нельзя, кстати, совсем не пилить и не рубить лес. Потому что должны быть санитарные рубки, к примеру, когда убираются старые деревья.

По лесным законам

Хватает ли вообще леса для вывоза? Есть понятие расчетной лесосеки — проще говоря, это научно обоснованные цифры, сколько можно пилить в крае леса без ущерба экосистеме. Так вот для Приморья это семь миллионов кубометров в год.

Сейчас, сегодня наши заготовители в год пилят 4-4,5 миллиона кубометров. То есть мы даже не выбираем то, что можно.

В лесу самое главное — рациональный подход, соблюдение баланса между интересами людей и экосистемы. И многие лесозаготовители именно так и ведут хозяйство, планируют рубки, чтобы не наносить непоправимый ущерб.

Что касается перспектив деревообработки в крае на ближайшие годы, то пока — с учетом всех сегодняшних реалий — она туманная. Эксперты подчеркивают: тяжелая ситуация у лесозаготовителей — спрос упал, цены на дерево снизились, а платить зарплату людям, лизинговые платежи за технику все равно надо. Кроме того, на лесозаготовках и деревопереработке отразились торговые войны между США и Китаем. США — крупнейший потребитель переработанной древесины из Китая, и когда закупки сырья сократились, Китай стал меньше покупать дерева в Приморье, и отрасль это прочувствовала на себе. Конечно, можно искать выходы на рынки других стран — в Японию, во Вьетнам, но пока это очень малая доля на рынке. Конечно, может быть, что как раз сегодняшняя ситуация приведет к тому, что появятся покупатели из других стран, и им станет легче конкурировать с Китаем в этом смысле. Но пока об этом сложно говорить — экспорт из-за всех пандемийных ограничений идет очень скромно. Так что лесозаготовители и переработчики живут пока по принципу: верим в лучшее, но готовимся традиционно к худшему.

— Также на рынок все больше выходят так называемые якорные арендаторы, мегакрупные игроки, что лично меня пугает, — говорит Лариса Бутенко. — Потому что пока в крае много мелких лесозаготовителей, около ста. А в Хабаровском крае, где уже пришли якорные арендаторы, компаний-заготовителей не более десятка. Чувствуете разницу? Крупные концерны заходят с большими инвестиционными проектами, власти легче с ними легче договариваться, чем с мелкими компаниями. Но вступление в игру таких крупных монстров приводит к тому, что переработка дерева малым бизнесом практически исчезает. В Архангельской области было 27 лесозаводов, пилорам в свое время, а теперь осталось 3. Потому что якорному арендатору неинтересен малый бизнес. Они за сутки заготавливают столько дерева, сколько мое предприятие может переработать в год. Мне легче договориться и найти общий язык с небольшим арендатором, у них и политика ценовая гибче, и интерес встречный есть. Да и потребителю лучше, когда много пилорам, когда есть конкуренция в качестве и так далее. А приход крупных игроков может привести к той ситуации, которая, к примеру, сложилась на рынке мобильной связи сегодня: крупные федеральные операторы все поделили и в целом не имеет значения, какой у тебя оператор, качество связи и услуг по стране в целом среднее. Ни лучше, ни хуже. Примерно у всех все одинаково. Кроме того, сейчас очень бы хотелось спокойствия. В том числе в области законодательства. Потому что-то и дело слышно о каких-то новых законодательных инициативах в этой области: то лесные биржи, то инновации в использовании лесов Дальнего Востока и Арктики. А это очень влияет на работу и лихорадит. Не надо нам как лучше, оставьте как есть, чтобы мы, понимая правила игры, пережили времена турбулентности.