Красноармейский передел: как идея новогоднего декора расколола Владивосток

А еще последний год в дискуссиях регулярно всплывает прославившаяся в начале 2020 года Мышь — декоративная фигура, ставшая центром скандала о художественном вкусе своего автора.

И вот опять новогодние праздники и площадь Борцов за власть Советов на Дальнем Востоке оказались объединены новой дискуссией — по поводу проекта Павла Шугурова: сделать на две недели доминанту площади — фигуру трубача в монументальном комплексе Борцов за власть советов на Дальнем Востоке — главным символом Нового года. Дедом Морозом.

Копий в обсуждении идеи в социальных сетях было сломано немало. Но главное во всем этом не должно остаться за скобками, не должно быть выплеснуто нечаянно, как младенец с водой: разговор о городской среде и о том, почему современное искусство сталкивается в нашем городе (и не только) с неприятием и агрессией…

Дед Мороз — мужчина, женщины — Снегурочки

Автор идеи, — которую, заметим, он и не предполагал на данном этапе выносить в поле публичного обсуждения, — искусствовед, художник, дизайнер Павел Шугуров уже проанализировал случившееся и сделал свои выводы. Какие?

Сама история с проектом настолько запутана, что стоит разобраться, как все было на самом деле. Так что дадим Павлу слово и спокойно, без какого бы то ни было пафоса, узнаем, что же предполагалось изначально.

Павел Шугуров рассказывает: скоро — Новый год. Опять возникает вопрос: как сделать место, куда на праздниках стекаются владивостокцы — ту самую площадь — красивой и уютной?

— Для меня как для дизайнера среды было ясно: ну не можем мы построить праздник на площади, пока над ней довлеет мемориальная, монументальная фигура трубача. Ну не создается праздничной атмосферы. Как на время смягчить, убрать это давление? — говорит Павел. — Легче всего и дешевле всего эту доминанту было бы включить в праздник, чем пытаться от нее отгородиться. Вот так и возникла идея — уже опробованная в некоторых городах России — с костюмом Деда Мороза.

Павел рассказывает: монумент на площади состоит из трех частей: центральная фигура, обращенная в сторону моря, и две композиционные группы, где также все мужские образы обращены в сторону моря, а в сторону города, как ни странно, смотрят женские образы. Так придумал скульптор.

И логично, казалось бы: уж коли облачаем центральную фигуру в Деда Мороза, то в его поддержку хорошо бы сделать женские фигуры Снегурочками.

— Замечу, никаких предложений типа «покрасить губы красноармейцу» я не выдвигал, — говорит Павел, — это уже откровенные инсинуации некоторых СМИ.

И причем здесь коммунисты?

По словам Павла Шугурова, письмо с идеей проекта было направлено в две общественные организации: совет ветеранов Владивостока и местное отделение КПРФ.

— Я посчитал правильным, — рассказывает художник, — заручиться поддержкой или хотя бы получить объективную критику совета ветеранов как наследников советской истории, ведь ясно, что участников освобождения Дальнего Востока от интервентов и белогвардейцев уже нет в живых. Вторая организация, реакцию членов которой мне хотелось узнать, была КПРФ, как наследница советской идеологии. Подумал, что если мы найдем общий язык с этими организациями, можно будет выносить вопрос в публичное поле.

А дальше, говорит Павел Шугуров, дело было так: первым на обращение ответил Сергей Кондратенко, председатель городского совета ветеранов.

— Позвонил и сказал: Павел, эту тему вообще не надо поднимать, сейчас обстановка очень нервная, коронавирус, ветераны в сложном положении, не надо их лишний раз тревожить. Говорил он спокойно, уважительно, с юмором и отеческим наставлением. Мы поговорили и про городскую среду в целом — с желанием сотрудничать в других проектах. То есть у нас состоялся очень хороший диалог. Сергей Константинович пообещал подготовить письменный ответ. И буквально через пару минут перезвонил и сказал: Павел, я читаю новость о проекте на новостном сайте. Немая сцена, — вспоминает Павел.

Стоит ли уточнять, что какого бы то ни было ответа от КПРФ не поступало?

Тема высокого накала

Негативных новостей, так или иначе имеющих отношение к городской среде, в последнее время появлялось немало. С каким жаром, с пересчетом бюджетных денег до последней копеечки, чуть ли не с виртуальной дракой за «не-гранитный облик Владивостока» обсуждалась тема лавочек и вазонов с елочками! Вспомнили — а как же! — и четвертого градоначальника Юрия Копылова с его кадками и ненавистью к зеленым насаждениям, и отсутствие в городе главного художника…

А через пару недель — новость про генплан, в котором вдруг обнаруживается намерение снести здание театра кукол, например! Народ снова бросился в бой и снова достал калькуляторы и, пардон, лопаты для наброса д…ма на вентилятор. Жаркая была тема!

И не успели владивостокцы, что называется, и пары башмаков истоптать, как в прессу «некто» слил идею облачить трубача в Деда Мороза. Тут уж не то, что калькуляторы, тут в ход пошли суперкомпьютеры! Наиболее рьяные противники даже посчитали, сколько метров ткани пойдет на шубу и шапку зимнего дедушки, и сколько это будет стоить бюджету Владивостока. Хотя НА САМОМ ДЕЛЕ бюджету города ничто не угрожало. Потому что обсуждался даже не проект, а идея. Идея — это то, что не стоит ни копейки. И в то же время бесценно.

Кстати, внимательное прочтение самого письма показывало: человек, который это предлагает, не собирается глумиться над памятниками и памятью. Но…

— Обстановка в городе невероятно накаленная — вот первый вывод, который можно сделать из этой истории, — говорит Павел Шугуров. — Когда я работал в мэрии Владивостока в 2011–2013 годах, мы тоже обсуждали спорные проекты, но по сравнению с тем временем градус социального напряжения значительно вырос. Но просто отсидеться тихо в сторонке не удастся. Искусство — это поле экспериментов. Мы художники. Мы показываем обществу зеркало, в котором оно видит себя. С разных точек, но мы создаем некий портрет современности. Это наша миссия».

Павел Шугуров подчеркивает, художник просто обязан вносить какие-то обсуждаемые символы в городское пространство, чтобы люди говорили об этом и узнавали в процессе друг друга и самих себя. И именно в этом он и видит свою миссию как художника и именно этим и занимаюсь. Самое главное — начать диалог.

Речь шла просто о декоре — к чему стулья ломать?

Интересно, что в бурные дискуссии по поводу проекта «Трубач Дед Мороз» фактически не вступали искусствоведы — те, кто понимает суть процесса. Почему?

— Для меня все изначально было понятно: проект Павла я бы не отнесла к современному искусству, — говорит Юлия Климко, искусствовед, директор Художественного музея ДВФУ. — Это понятная, утилитарная история, связанная с декорированием пространства, площади, на которой владивостокцы регулярно отмечают новый год. Речь шла о том, как сделать доминанту в декоре площади, и все. Вспомните, сколько было разнообразных попыток как-то изменить вид площади, сделать ее к новогодним и рождественским праздникам уютной, красивой. Чего только ни было придумано в свое время — от установки самых разных светящихся фигур до елок со встроенными игрушками.

Как говорит Юлия Климко, если бы сама идея изначально была подана чуть иначе, предполагая сразу единую концепцию с новогодним декором площади, восприятие было бы чуть иным. И, вполне возможно, никто бы не кинулся считать несуществующие деньги и обвинять мэрию в очередных странных тратах бюджета.

— Мне показалось, что если бы предложенная Павлом идея была вписана в новогодний декор площади, она, возможно, была бы воспринята иначе. Вообще стоит всерьез подумать о том — возможно, для этого неплохо было бы собрать целый худсовет, — как именно нужно украшать площадь, какие доминанты выделять, какие расставлять акценты и как, чтобы она действительно была праздничной и красивой в новогодние недели. Это серьезный вопрос, его решать дизайнерам, художникам… Разумеется, современным, а каким еще? Все искусство, которое создается сегодня, неважно, классическое оно или авангардистское, — современное, — отмечает искусствовед.

Искусство живет, когда о нем говорят

Совершенно очевидно, что ситуация с простой идеей декора центральной площади Владивостока на новый год была — с одной стороны — искусственно раздута. А с другой стороны, в сегодняшней, определенно нездоровой, обстановке, когда нервы у людей накалены до предела, предложение и не могло было воспринято положительно.

Но почему вообще современные проекты дизайнеров, художников вызывают такое неприятие? Недавно Михаил Пиотровский в Ново-Огарево на заседании Совета по культуре и искусству при президенте, сказал о необходимости защиты современного искусства от общественной агрессии.

«Культура показала и показывает, что это надежное конкурентное преимущество России и заслуживает защиты государства. Причем любая культура, включая современное искусство, которое почему-то в последнее время начинает вызывать у некоторых из публики не очень обоснованную ненависть. Всякая культура хороша».

— Начнем с того, что в поле современного искусства мы всего 30 лет существуем. До этого оно жило либо подпольно, не было признано, либо в принципе отсутствовало, — говорит Юлия Климко. — У нас нет традиции, нет понимания, как относиться к проявлениям мысли художника.

Кроме того, отмечает эксперт, искусство — поле субъективных исследований, и некоторые художники идут на эпатажные поступки и именно так становятся известными в обществе. И тогда современное искусство начинают отождествлять с этими акциями.

— При этом, не понимая, что современное искусство не концентрируется на эпатаже, что оно включает в себя очень много разных художников, которые по-разному думают, по-разному выражают свои мысли. Психологам известен этот феномен: все, что человеку непонятно, сначала вызывает агрессию, — говорит Юлия Климко.

Что делать? Эксперт считает, что ответ очевиден: популяризацией заниматься! Причем это следует делать людям публичным, известным, у которых есть вес в обществе. Если они понимают, что культура — фундамент общества, фундамент мировоззрения, государственности, то нужно подавать пример — посещать выставки, организовывать большие мероприятия.

Вот простой пример. Совсем недавно в Париже открылась ярмарка «Арт-Пари» (ежегодная международная ярмарка современного искусства, проводимая в Париже с 1998 года — прим. ВМ), на которую как официальное лицо пришла супруга президента Франции. То есть, публичные личности берут на себя ответственность быть ретрансляторами, пояснять суть того, что происходит в обществе.

— В Москве, как мне кажется, ситуация отличается от той, что сложилась во Владивостоке. Там есть коллекционеры, в том числе среди государственных мужей и крупных бизнесменов, — говорит Юлия. — А у нас в городе? Как может быть, чтобы в городе, где 700 тысяч населения, был один музей федерального подчинения, одна краевая картинная галерея, одна частная галерея современного искусства, залы Союза художников и выставочные залы муниципальные? У нас люди элементарно не сталкиваются с искусством! В Москве помимо всех прекрасных музеев, помимо таких залов, как залы Российской академии художеств, есть в каждом районе выставочный зал, который ведет свою политику, имеет свою аудиторию.

Юлия Климко с огорчением констатирует: во Владивостоке слишком мало выставочных пространств, художников, активностей в этом отношении, мал вес и авторитет этого сообщества. Потому и отношение к проектам современного искусства потому такое часто агрессивное.

— Я очень люблю фразу «Искусство оживает тогда, когда о нем говорят», — подчеркивает Юлия. — Если про искусство не говорят, то мы не знаем художников, не знаем те принципы, которыми они руководствуются. Поэтому об искусстве надо больше говорить. Мало того, в нашем крае и в нашей ситуации культура должна находиться в поле социальной ответственности бизнеса — с полным пониманием того, что это важно.

Можно быть уверенными: история с проектом «Трубач-Дед Мороз» — не первая и не последняя в жизни Владивостока. Художники, творческие сообщества все равно будут придумывать новые проекты, предлагать что-то непривычное и не с первой секунды понятное. А горожане… Горожане будут обсуждать. И чем больше проектов пройдет через такой диалог, тем быстрее мы научимся слышать и понимать друг друга. И тем быстрее изменится к лучшему городская среда Владивостока.