Нефтегазовый сектор: какое будущее ждёт госкомпании в России?

Под конец 2020 года Владимир Путин во время заседания Госсовета заявил, что приватизацию «надо осуществлять лишь там, где это приносит результат, это делается не для денег — где нужно, контроль государства сохраняем». Но если не для денег, то для чего?

Минфин РФ на этот счёт говорит следующее: в 2021 году государство должно продать частникам более 300 компаний, среди которых Ростелеком, Россети, порты Махачкалинский и Новороссийский — приватизация этих и других компаний будет приносить бюджету России более 3, 5 миллиарда рублей ежегодно.

Но есть и скептики. Геннадий Зюганов считает, что распродажа имущества, которое обеспечивает российскую стабильность — преступление. Вопрос исторически болезненный для России и единого мнения по приватизации нет.

Ситуация с участием государства в экономике не делает её понятнее. Доля государства постоянно растёт и усиливается, пример тому — Сбербанк, который много лет существовал в непонятном статусе, а в 2020 стал государственным.

Согласно данным Счётной палаты за последние 10 лет доля государства в экономике выросла до 48%.

Федеральная антимонопольная служба оценила этот рост с 25% в 1998 году до 70% к 2018. В ФАС отметили, что усиление госсектора — главная угроза нормальному развитию экономики. Нефтегаз — не исключение.

По словам экспертов, ничто так не обеспечивает стабильность страны и не дестабилизирует её при неблагоприятных обстоятельствах, как нефтегазовый сектор. В 2020 году доходы этой отрасли обеспечили около 30% федерального бюджета — рекордно низкие показатели, на которые повлиял COVID-19 и падение цен на нефть.

Но существует также налог на прибыль нефтегазовых компаний, который может наполнять региональные и местные бюджеты в любых условиях.

«Опыт нефтяной отрасли за последний год показывает, что лозунгов „приватизации“ для повышения эффективности было очень много. Но произошло все наоборот. Если в 1997 году 7% нефти добывалось государством, то сейчас больше 63%. То есть это не приватизация, а „ползучая“ деприватизация», — отметил аналитик нефтегазовой отрасли Михаил Крутихин.

Так может стоить прекратить «попытки» балансирования и попросту всё национализировать? Как говорится, в духе времени — государственное регулирование цен, попытки возродить госплан.

В России есть лишь две частные нефтегазовые компании, которые занимают значимое положение на рынке — Лукойл и НОВАТЭК. Других конкурентов на рынке у госкомпаний нет — Сургутнефтегаз, ИНК, Русснефть, Славнефть, Салем Петролеум имеют разные проценты акций, которые принадлежат как предпринимателям, так и государству/госкомпаниям.

Главными фанатами всеобщей национализации в России стали представители КПРФ (что неудивительно). Этот пункт даже вошёл в их предвыборную компанию 2016 года — «Десять шагов к достойной жизни». Коммунисты считают, что нефтегазовый сектор должен сосредоточиться в руках государства, так как «национальные особенности частного бизнеса в России — ужасны».

«Надо четко понимать, что многие предприятия, которые были отданы за копейки, новым собственникам принесли прибыль в тысячи процентов. При этом сами частники просто выжимают все из доставшейся им инфраструктуры советских времен. Не модернизируют ее, не приводят в порядок, не ставят очистные сооружения и фильтры, а просто выбирают всю мощность, пока просто не произойдет поломка из-за старости оборудования, износа материалов. Яркий пример — катастрофа на Таймыре. Сколько лет было тому баку с дизельным топливом Норникеля? Почему его не поддерживали в надлежащем состоянии? В итоге, природе нанесен колоссальный ущерб. А сколько еще подобных историй может случиться?», — заявил первый заместитель председателя комитета Госдумы по природным ресурсам, собственности и земельным отношениям, член фракции КПРФ Юрий Афонин.

Некоторые эксперты поддерживают данную точку зрения. Специалисты считают, что нефтегаз — стратегически важная отрасль, от которой зависит вся экономика России. Частное руководство, заняв пост в компании, первым делом возьмётся за сокращение издержек. Под нож могут попасть и социальные обязательства, которые сейчас госкомпании вынуждены выполнять.

«Когда компания государственная, она отчасти выполняет некоторые социально значимые задачи и проекты. Газпром в качестве социального проекта имеет газификацию. Она пока не приносит того увеличения потребления газа, которое окупило бы вклад компании на ее ввод. Компания ежегодно тратит на эти цели около 30 млрд рублей в год, до конца 2030 года потратят еще примерно 1,9 трлн рублей. Это соцпроект, за который частный бизнес не возьмется», — отмечает директор Фонда энергетического развития Сергей Пикин.

В мире есть успешные кейсы национализированных нефтегазовых активов — Норвегия, Саудовская Аравия. Финансовое благополучие было «подкошено» с приходом коронакризиса. В 2012 году успешно провела национализацию Аргентина, но без проблем не обошлось — во время национализации были изъяты активы испанской компании Repsol. Испанцы потребовали выплатить компенсацию в 10, 5 миллиардов долларов, отказались от закупки аргентинского биотоплива, а также направили жалобу в ЕС. Этот конфликт испортил инвестиционную привлекательность Аргентины.

Юрий Афонин считает, что частники могут хорошо управлять только тем бизнесом, который создали сами с нуля. Управлять старыми предприятиями, которые достались в наследство от СССР может лишь государство.

«Если частник строит свое производство с нуля, то обычно он превосходно о нем заботиться и платит все налоги, привлекает инвестиции. Только у государства есть средства на поддержку заводов, доставшихся при приватизации 90х, на обеспечение их бесперебойной работы даже в кризис. Мы можем много спорить о зарплатах сотрудников Газпрома, но в итоге от них все равно деньги идут в бюджет, а после — в субъекты», — заявил первый зампред комитета Госдумы по природным ресурсам.

С национализацией всё более-менее понятно. Но у любой медали — две стороны, и свои преимущества есть у приватизации. О них расскажем в следующей части.