Приходят, ножкой топают, выпрашивают оценки — учитель о современных родителях

«Портрет педагога» Изабеллы Анатольевны Апряткиной выглядит блестяще: за ее плечами более 37 лет преподавания русского языка и литературы и множество наград. Почетные грамоты министерства образования и науки России, Законодательного собрания Приморского края, Думы и администрации Владивостока… Если приводить весь список, он растянется на несколько страниц.

Это многое говорит о заслугах учителя, но мы узнали то, что Изабелла Анатольевна не расскажет на уроках: чем иностранные школьники отличаются от российских, с кем проще работать — со школьниками или студентами, сложно ли найти общий язык с современными родителями.

— Изабелла Анатольевна, почему вы выбрали столь непростую профессию учителя русского языка и литературы?

Так получилось. Языки всегда были мне близки, я гуманитарий. Когда поступала, мне и английский нравился. Но было очень сложно поступить на английский. И я просто испугалась, пошла на филфак. Как-то у меня все получилось, сложилось.

Я закончила институт в 1985 году. Мест, чтобы куда-то пойти работать с филологическим образованием, не было. Потом я должна была три года отработать по распределению.

Я пыталась из школы уходить и в частную школу, и в университет. Но все равно возвращалась и параллельно работала в школе. Потому что там чувствовала себя комфортно, на своем месте.

— Помните свой первый класс, с которым вы начали работать после института?

Наверное, было не очень легко. Был класс очень сложный. Когда я пришла по распределению и знакомилась с коллегами, они спрашивали: «Какую вам нагрузку дали?» Я говорила — вот, два пятых класса. Они спрашивали: «А классное руководство?» Я отвечала — 5Е. И все так отворачивались, никто ничего не говорил.

Мне было странно. Но я потом поняла, что это очень сложный был класс: 43 человека — кто-то стоял на учете в милиции, кто-то стоял на учете у психиатра. То есть класс был очень сложный, но самый, наверное, интересный, такой — по душе.

Не очень у нас большая разница в возрасте была — 9-10 лет. Мы очень хорошо друг друга понимали. И тогда, и особенно после школы. Сейчас уже этим детям по 49 лет, они уже дедушки и бабушки.

Когда я проводила родительские собрания, родители были меня в два раза старше. Мне поначалу было неловко какие-то советы давать.

— Сейчас много дискутируют о том, что в школы нужно вернуть воспитательный момент.

Я не знаю, в каких школах такого момента нет. У нас в гимназии его предостаточно. Мне кажется, очень много уделяется внимания. Часто родители в отзывах о школе пишут, что там воспитательная работа, большое внимание уделяется.

А учитель самим своим предметом, отношением к своему делу воспитывает. Тем, как он вовремя зашел в класс, как он одет, как он улыбнулся. Тем, как у него заполнена доска. Это уже воспитательный момент. Он не может не воспитывать.

— Сейчас учителя часто сетуют на родителей, которые учат преподавателей, что вкладывать в головы их детей, как их воспитывать. Сложно ли, на ваш взгляд, найти с ними общий язык?

Да, правы учителя, которые это говорят. Когда я в 1985 году начинала работать, я была в два раза младше родителей. Тем не менее, я вспоминаю, с каким уважением они ко мне относились, как выслушивали советы. Ведь и не очень грамотные тогда были родители, в основном с заводов — в том районе, где я работала, много заводов. Они приходили на собрания — не могли не прийти. Они интересовались детьми. Они с уважением относились к учителю. Я думаю, и дома были разговоры с уважением.

Сейчас, да, я отмечаю очень часто: родители молодые приходят, ножкой топают, выпрашивают оценки. Пренебрежительно могут сидеть в разговоре с учителем, по телефону писать что-то, на собраниях родительских также. Не потому что такие родители — я думаю, это вообще уровень культуры снижен. И отношение к учителю в последние два десятилетия снижено, поэтому так происходит.

— Как считаете, какие шаги нужно предпринять, чтобы престиж профессии вырос?

Мне кажется, учителю даны должны быть не только обязанности. И у школы нет рычагов воздействия ни на родителей неблагополучных, ни на детей, которые совершают правонарушения, курят в школе, обижают других. Школа совершенно бесправна. На бумаге оно, вроде, есть. На самом деле — совершенно никаких рычагов.

Нужно, чтобы у учителя были права: защищать себя, свое достоинство. Мне, например, приходилось свое достоинство защищать. Потому что школа сказала — действуйте, как вы считаете нужным. Я действовала. Но сама школа как бы немножко отстранилась от этого. Нужно привести в соответствие слова и законы, наверное, договор между родителями, детьми и школой.

Конечно, зарплата должна быть. Потому что в учительской слушаю — девочки молодые, конечно, берут много часов, чтобы выживать. А если бы была возможность не брать, конечно бы не брали и более качественно готовились.

— Смотря на пройденный путь, вы довольны тем, как сложилась ваша судьба? Хотели бы что-то изменить?

Нет, я бы не хотела. Сложилось так, как сложилось. И я люблю свою работу. Дети очень часто спрашивают — Изабелла Анатольевна, а вы любите, а почему любите? Я чувствую себя на своем месте. Поэтому нет сожаления, что я чему-то другому не посвятила жизнь.