Александр Олифиренко: как прекратить коррупцию в лесной отрасли края

Александр Олифиренко, кандидат биологических наук, главный инженер «Центра природоохранных инициатив», начальник Приморской лесосеменной станции с 2011 по 2019 годы.

Олифиренко на одном из экологических сайтов опубликовал аналитический материал, посвященный положению дел в лесной отрасли Приморья. Автор считает положение дел катастрофическим для тайги и убыточным для края, но предлагает решения, чтобы разорвать коррупционные связи в отрасли и сделать её высокорентабельной. Журналист Андрей Калачинский уточнил у Александра Олифиренко, почему восстановление приморских лесов существует только на бумаге? Как фальсифицируется отчётность по рубкам леса? Могут ли лесничие снова стать «хозяевами» тайги. И зачем нужно вернуть лесхозы.

— Мне всегда казалось, что по сравнению с Сибирью или Забайкальем — у нас, в Приморье, леса похуже, пожиже, пониже и потоньше. Да и качество северной древесины лучше. Но именно у нас в крае больше всего скандалов в лесной отрасли. Коррупция, рекордные суммы взяток…

— Кубометр сибирской сосны или ели стоит от 3 до 8 тысяч рублей. Цена на приморский дуб может превышать 30 тысяч рублей за кубометр. Лесозаготовки в Приморье в настоящее время являются сверхприбыльным бизнесом. Ни в одном другом регионе страны заготовка древесины не приносит столько выгоды. У нас принято переводить стрелки на «чёрных лесорубов», мол, это они расхищают тайгу. Они — главные враги леса. Чтобы их поймать изобретаются и внедряются на практике разного рода хитроумные, дорогостоящие и не всегда эффективные мероприятия: аэрокосмический мониторинг, рейды по отлову браконьеров в лесу, различные системы учёта происхождения и движения древесины и т. п.

При этом почти в каждом лесном посёлке продолжают спокойно работать склады и лесопилки, открыто принимающие у населения ворованный лес и быстро превращающие его во вполне законные полуфабрикаты. И местное население уверено, что все эти пункты приёма имеют «крышу» сотрудников местной администрации и силовых структур, а иногда и лесничеств. Кто работает на этих лесопилках? Для кого создаются рабочие места? Тот, кто вложил в них деньги, зачастую это граждане Китая. Местному же населению в этой системе отводится роль, как раз, тех самых «чёрных лесорубов».

— Вы считаете, что незаконные рубки леса — не главная беда нашей тайги?

— «Чёрными лесорубами» вырубается не более 10%. Наибольший же урон приморским лесам наносят предприятия, действующие на вполне законных основаниях. На настоящий момент более 75% лесных территорий в Приморском крае переданы в аренду в основном под заготовку древесины. Причём значительная часть договоров аренды была заключена не по результатам открытого честного аукциона, а по конкурсу…. Началось это во времена губернаторства Сергея Дарькина… По моему глубокому убеждению, договоры аренды содержат чисто символические обременения по ведению лесного хозяйства, позволяющие практически на безвозмездных условиях пользоваться лесными ресурсами. Но и они практически не выполняются.

— Как не выполняются? Компании же отчитываются о проведенных лесовосстановительных работах.

— Лесоустройство и проекты освоения лесов для арендованных участков выполняют частные организации, действующие по принципу: «любой каприз за ваши деньги». Лесопользователь сам решает: сколько и чего именно он хочет срубить, а сколько посадить и вырастить на своём участке.

Есть, конечно, ГИЛ (государственная инвентаризация лесов), одной из целей которой является выборочный государственный контроль достоверности материалов лесоустройства. ГИЛ выявляет массу несоответствий. За последние 10 лет только по показателю площади фонда лесовосстановления ГИЛ выявила расхождений с данными Государственного лесного реестра (ГЛР) на 290 тысяч га или на 232% — разумеется, в сторону увеличения. Однако эти данные не вносятся в ГЛР и материалы лесоустройства.

— Какие меры были приняты к тем, кто обманул государство?

— Мне неизвестно ни одного случая, чтобы по какому-то из арендованных участков лесоустройство было признанно фальсифицированным. Ни с кем договоры аренды не расторгнуты.

— Правильно ли я понимаю, что лесничие, которые на местах проверяют, насколько отчёты соответствуют реалиям, видят нарушения, но не фиксируют их?

— Я могу только предположить, что запуганные, ограбленные и лишённые чувства собственного достоинства участковые лесничие предпочитают помалкивать и не составлять акты несоответствия материалам лесоустройства. Примерно также обстоят дела с государственной и общественной экспертизой проектов освоения лесов, которая в Приморье проводится чисто формально. Конкретные нарушения, приписки, намеренные искажения фактического состояния при проведении заказного лесоустройства, никем не фиксируются

— Меня поразил график, который вы приводите. Из него выходит, что в Приморье в рамках рубок ухода в 2017 году было заготовлено более 800 тысяч кубометров древесины, тогда как во всех других регионах Дальнего Востока вместе взятых — менее 100 тысяч.

— Под видом проходных рубок, которыми, в теории, должны изыматься худшие, больные, мешающие росту деревья, у нас вырубаются самые лучшие. Следствием такого подхода является не только ухудшение продуктивности и породного состава насаждений, но и отрицательная селекция, приводящая к генетической деградации в популяциях ценных пород деревьев.

Более того, у нас почему-то снижается назначение затратных для лесопользователя рубок ухода в молодняках (осветления и прочистки) до совершенно недопустимых 1,9 тысяч га в год. Но и этот искусственно заниженный план выполняется менее чем на 2%. Лесозаготовители перестают заниматься восстановлением леса.

— Наш край участвует в федеральной программе «экология», по которой будут восстановлены более 20 тысяч га лесов. Вот сейчас «лесное» министерство правительства края советуется с приморцами, где и какие породы деревьев сажать.

— Пусть тогда заодно посоветуются, где им брать семена и где выращивать посадочный материал для этих 20 тысяч га. Посадить сеянцы — это полдела. За ними нужно ухаживать, чтобы посадки стали лесом. Например, их нужно прореживать. Но тонкие деревца никому не нужны. В результате в 2017 году, например, площадь проходных рубок превысила площадь фактически выполненных рубок ухода в молодняках более чем в 856 раз.

Ежегодный прямой ущерб от невыполнения арендаторами плановых показателей по осветлению и прочистке составляет около 100 миллионов рублей. При этом сами арендаторы не несут никакой ответственности за невыполнение договорных обязательств

Уход за лесом в Приморском крае был практически вычеркнут из лесоводственной системы. А любое лесовосстановление без последующего ухода не дает вообще никаких результатов. Вырубки и гари зарастают тем же и так же, как вообще без каких-либо мер по лесовосстановлению.

— Почему так произошло?

— Потому что заготовка леса приносит прибыль. А восстановление — требует расходов. В итоге сложившаяся у нас система ведения лесного хозяйства обесценила труд многих поколений лесников и лесоводов, направленный на возрождение приморских кедровников. Плюс превратила всю текущую работу по лесовосстановлению в бессмысленное закапывание средств. При нынешних темпах лесовосстановления и при условии даже полного прекращения сплошных рубок и полного отсутствия лесных пожаров, вырубленная и погибшая тайга восстановится примерно через 1500 лет.

Сейчас среди руководящих работников системы управления лесами в Приморье очень популярно мнение, что лес у нас вообще сажать не нужно, он сам растёт. Планы по посадке леса ежегодно сокращаются. Однако из всех тех 10-12 тысячах гектар ежегодного естественного лесовосстановления до сих пор никакого леса не выросло. Натурные обследования показывают, что даже если на вырубке и остаётся какой-то подрост, то всё равно через 10-20 лет такие вырубки зарастают кустарником и малоценными породами. Формирование же насаждения, близкого по характеристикам к тому, что было вырублено, может там произойти не ранее чем через 500-1000 лет после ряда длительных сукцессий (последовательной закономерной смены одного биологического сообщества другим на определённом участке среды во времени в результате влияния природных факторов).

— Не могу поверить в то, что лесная отрасль края лишилась профессионалов, или что все они коррумпированы. Что происходит с надзором за лесами и теми, кто их рубит?

На мой взгляд, дело в том, что бюрократический маховик перемалывает профессионалов. Департамент лесного хозяйства Приморского края, который сейчас стал министерством, совершенно очевидно не справляется со своими обязанностями. Почти все сотрудники плотно заняты обслуживанием арендаторов. В составе министерства катастрофически не хватает специалистов, которые должны вести претензионную работу с лесопользователями, лесоустроителями или чёрными лесорубами. А вот почти у каждого арендатора имеются целые армии адвокатов, охранников и высококвалифицированных лесников, грамотно рисующих любые документы, справки и отчёты, достоверность которых представители исполнительной власти физически не в состоянии проверить. Да и не проверяют. И это притом, что оборот этой документации в Приморском крае, из-за беспрецедентного обилия арендаторов-лесорубов, на порядок выше, чем в соседних регионах.

При этом объёмы финансирования лесного хозяйства Приморья совокупно из федерального и краевого бюджетов, составляют менее 450 миллионов рублей в год. Это в 2 раза меньше, чем в ближайшем Хабаровском крае, в 1,6 раза меньше, чем на маленьком Сахалине и ровно столько же, сколько получает Камчатка, где лесозаготовки и лесовосстановление практически не ведутся.

Очевидно, что выделенных средств не хватает даже на то, чтобы подсчитать сколько именно леса у этого государства было изъято в том или ином году арендаторами.

— Что нужно сделать в первую очередь для получения правдивой картины рубок в приморской тайге?

— Сделать участковых лесничих по-настоящему хозяевами лесов. Попасть к местам заготовки древесины представители государства могут, зачастую, только на транспорте арендатора, который привозит их для освидетельствования лесосеки и увозит, если всё прошло нормально.

Да и как оно может быть ненормально, если их много, а ты один, если у них есть оружие, а у тебя нет, если у тебя зарплата 15 тысяч рублей, а у них на порядок больше. По данным департамента лесного хозяйства по ДВФО сотрудники лесничеств Приморского края получают самую низкую зарплату по всему региону. У нас средняя зарплата сотрудников почти в 2 раза меньше средней зарплаты лесничих в остальных субъектах Дальнего Востока. При этом некоторые приморские участковые несут ответственность за достоверность сведений по договорам с оборотом древесины, рыночная стоимость которой исчисляется миллиардами рублей в год.

— Лесная отрасль считается высокорентабельной, но что получает Приморье от рубки своих лесов?

— Общая сумма ежегодных доходов государства от платы за использование лесов в Приморском крае составляет около 400 миллионов рублей. Ежегодно в Приморском крае вырубается около 4,5 миллиона кубометров ликвидной древесины, рыночная стоимость которой составляет от 50 до 100 миллиардов рублей в год. Получается, что государство и соответственно народ, являющиеся по Конституции собственниками лесных ресурсов отдают их арендаторам дешевле, чем за 1 процент от их реальной стоимости.

Конечно, есть ещё таможенный сбор за экспорт необработанных лесоматериалов, но эти деньги теряются где-то в глубине Федерального бюджета и в лесное хозяйство не возвращаются.

В среднем, без учёта таможенных сборов, приморский арендатор платит государству, менее 100 рублей за каждый кубометр вырубленной им древесины, который для него это государство выращивало многие десятилетия, ухаживая за лесом, защищая его от пожаров и вредителей. Ещё 1200 рублей за кубометр составляет средняя себестоимость работ по валке и вывозке древесины….Сверхприбыльный бизнес.

— Почему же многие лесозаготовительные предприятия Приморья сейчас заявляют о том, что они находятся, чуть ли не на грани банкротства?

— Получить права аренды лесного участка под заготовку древесины человеку со стороны практически невозможно. «Давать на лапу» надо было всем — от местечкового гаишника, за обеспечение зелёного коридора для лесовозов, до самых высокопоставленных московских чиновников за отвод глаз и невмешательство. На участковых лесничих уже не хватало, поэтому у них забрали оружие и просто запугивали. В итоге в Приморском крае была искусственно создана ситуация контролируемого хаоса, где роль теоретического владельца лесных ресурсов — государства в дележе этих самых ресурсов была сведена, практически к нулю.

А сейчас начался «чёрный передел». На смену приморским предпринимателям, отхватившим в своё время в аренду или концессию лесные участки приходят москвичи, за которыми стоят кавказские группировки, за которыми, в свою очередь, стоят китайцы. И все правдами и неправдами пытаются склонить друг друга к переуступке прав на пользование лесными участками. А денежки то за вход уже уплачены. Вот только те, кто когда-то получил эти денежки, внезапно оказались не «у руля». Руководители управления лесами, а потом департамента лесного хозяйства Приморского края меняются, в среднем чаще, чем раз в год. Их одно время даже так и называли: «поквартальники». И с каждым приходится договариваться по-новой. Ротация кадров, однако. Вот и вынуждены лесопромышленники срочно изыскивать средства на тех, кто мог бы решить их проблемы сейчас. Отсюда и «снижение рентабельности» лесозаготовок.

— Можно ли вырваться из этого замкнутого коррупционного круга?

— Можно. Для этого нужно:

1. выгнать арендаторов из леса вообще, проведя проверку достоверности их фальшивого лесоустройства;
2. создать госпредприятие, которое будет вести все работы по охране, защите и воспроизводству леса, а также делать отвод и приемку лесосек;
3. реализовывать отведенные лесосеки с аукциона.

Корень зла здесь кроется в фактической передаче всех полномочий по управлению и пользованию лесными ресурсами коммерческим предприятиям, ищущим лишь сиюминутной сверхприбыли любой ценой и не гнушающимся для этого никакими преступлениями… И если вы спросите любого не ангажированного бизнесом лесника, сельского жителя, пасечника, работника администрации сельских поселений о том, что же надо сделать для преодоления кризиса лесной отрасли, вы почти всегда услышите один ответ: «верните лесхозы». И это логично, потому что сейчас никакими методами вы не сможете заставить насквозь коррумпированный бизнес работать честно и выполнять обязательства по охране, защите и воспроизводству лесов не приносящие ему прямого мгновенного дохода.

И сделать это сейчас не так уж и сложно. В первую очередь необходимо освободить от арендных прав территорию гослесфонда. И для этого требуется не менять закон, а как раз применить его по назначению, уличив арендаторов в коррупционном сговоре с исполнителями работ по лесоустройству. Любое взаимодействие лесопользователя с лесоустроителями — это уже, по определению, коррупционный случай. И чтобы доказать это, достаточно лишь провести натурную проверку достоверности материалов лесоустройства на арендованных участках. При этом как с арендаторов, так и с ангажированных лесоустроителей можно будет попытаться взыскать компенсацию за ущерб, нанесённый лесным насаждениям в результате их незаконной деятельности.

Сумма этого ущерба, по предварительным расчётам, по Приморскому краю может исчисляться десятками миллиардов рублей. Какая-то часть этих средств могла бы быть потрачена на создание государственного краевого бюджетного лесохозяйственного предприятия, которое будет не только выполнять все работы по охране, защите и воспроизводству лесов, но и заниматься отводом, оформлением и приёмкой лесосек на освобождённых от аренды землях гослесфонда. Ну чем вам не лесхоз?

Право же на заготовку древесины в границах отведённых лесосек можно будет продавать на открытом лесном аукционе, участвовать в котором смогут те же бывшие арендаторы, владеющие лесозаготовительной техникой. Только вот покупать лес на корню им тогда придётся не по 100 рублей за кубометр, а по адекватной рыночной цене, в которую на старте будут уже заложены все расходы на охрану, защиту, воспроизводство, лесоустройство, управление и т. п. Таким образом, коррупционные риски в сфере распределения лесных богатств будут сведены к минимуму. Ориентировочная прибыль от проведения таких аукционов для краевого бюджета может составлять, по самым скромным подсчётам, не менее 10 миллиардов рублей ежегодно. И если хотя бы половина этих средств будет расходоваться на лесное хозяйство, то есть возможность в ближайшие 10 лет вновь выйти на нулевой или даже положительный экологический баланс. Лес снова станет возобновляемым ресурсом.