Выставка художников на владивостокской Неделе дизайна заставила спорить об искусстве

Когда вы идёте на выставку живописи — знаете ли вы, за чем именно идёте? Вариантов может быть множество: от чек-ина на статусном событии (ведь живопись всегда была элитарным искусством) до возможности познакомиться (привет создателям культового фильма «Москва слезам не верит»). В промежутке — радость открытий, погружение в интеллектуальный дискурс, приобщение к трендам современного искусства, услада глаз и прочих тонких органов чувств, а также фуршет и беседы о прекрасном — куда без них. Есть, наверное, что-то ещё — и это что-то каждый может играючи добавить по своему вкусу. Именно к этому приглашают Евгений Макеев и Алексей Филатов — два художника, собравшие общую выставку «Кто не спрятался — тот не виноват».

Собственно, игра начинается уже с названия — ведь каждый из нас помнит, что «по-правильному» эта детская считалка звучит немного иначе. Однако весь фокус в том, что правила неясны, неочевиден и выигрыш — к тому же, ясно написано, что всё это некая «репетиция». Но чего? Или статус репетиции просто означает, что никто не взыщет за глупые вопросы, не пригвоздит за незнание канонов, жанров и терминов?

Оскароносный немецкий режиссёр Флориан Хенкель фон Доннерсмарк в своём фильме «Работа без авторства» берётся научить неподготовленного посетителя вернисажа пониманию инсайта искусства, которое сложнее реалистичных пейзажей и портретов. Его героиня восторженно ловит музыку сфер в хоре автобусных гудков — и зритель чувствует тот же восторг и упоение.

И Макеев, и Филатов рисуют инсайты — моменты озарения, глубокого понимания корневых философских вопросов о жизни и смерти, сексе и мышлении, бунте и примирении, красоте и пошлости — впрочем, оппозициям этим нет конца. В их работах есть и легко считываемая метафоричность, и редкая степень откровенности, и царапающее напоминание о бренности всего, что так мило — цветов, плодов, да и нас самих. Философичность полотен — безусловное достоинство выставки, открытой в такой странный период, когда сам процесс думания, философствования, рефлексии в поле общественной мысли становится откровенно маргинальным, непопулярным. Сегодняшний тренд — прятать искренние мысли и чувства за лояльными, согласованными клише, не подставляться. Может быть, поэтому вполне логичными и актуальными на этой выставке выглядят ссылки на рэп-тексты в работах Алексея Филатова. Рэп-культура до коммерциализации была и остаётся именно такой — маргинальной, пограничной, апеллирующей к жажде искренности, а не к запросу на «красивое». Некоторые работы нарочито эпатажны — как, например, адское чучелко в массивной барочной раме, размещённое на традиционном месте иконы при входе во второй зал экспозиции. Ещё одна работа Филатова обнажает тоску бездарности — а ней мы видим голову-чан, в котором хаотично плавают зелёненькие обрывки мыслей и чувств. И, конечно, выставка недаром маркирована 18+ — обнажённой плоти на ней хватает, и написана она явно не для того, чтобы понежить зрительные рецепторы посетителей. Обнажёнка здесь символизирует свободу мятежных чувств и агрессивна, как выступления тех же рэпперов или панков.

Но и красивое тоже есть! Оба художника мастерски обращаются с цветом, композицией, линией и формой — хотя звание заслуженного художника РФ у них пока одно на двоих. Картины Макеева выглядят более умиротворёнными, хотя и через эту умиротворённость сквозит издёвка — над новостями из телевизора, над одинаковостью фигурок, упакованных в костюмы, а то и над тягой широкой публики к бесспорности искусства — несколько классических сюжетов, известных всякому, художник схематично изобразил в клеточках своей работы «Игра в классиков». Можно различить Джоконду, охотников на привале, шишкинских трёх медведей, девочку на шаре, матиссовских танцоров, а в центре всего этого карнавала признанных шедевров — разумеется, чёрный квадрат.

В целом перед зрителем предстаёт явно не мейнстрим, а эксперимент, хотя и добротно опирающийся на импрессионистскую традицию. Целью же любого эксперимента может быть как проверка гипотезы, так и получение совершенно неожиданного, нового эффекта. Художники бросили вызов мейнстриму, нарочно выпятив странное и спорное в противовес «красивому». Для думающей публики в этом есть особое гурманство, но много ли таких зрителей приходит на выставку? На проверку гипотезы у авторов выставки есть месяц.

Со времён написания Йоханом Хейзинга трактата «Homo ludens. Человек играющий» (1938) идея игровой природы развития человеческой культуры вполне широко распространилась в массах, так что защищать её лишний раз уже вроде бы и нет надобности. Оставим и мы эти попытки объяснений — и пустимся в отважное плавание по магнитным волнам витальной силы, что исходит от каждой работы нынешней выставки.

Марина Муркало